Маски спадают. Не только у врагов. Мы снимаем свои. Те, что привыкли носить, чтобы не показывать страх, сомнение, стыд. В этой темноте невозможно спрятаться за именем, должностью или прошлым. Здесь каждый останется наедине с собой. С тем, кем он на самом деле является.
Ferrum cor
Сердце было готово вынырнуть из груди в любой момент. Я чувствовал, как напряжение сгущается с каждым шагом. Каменная пещера, влажная, чёрная, будто сама земля решила нас проглотить, вытягивала из нас силы. Тяжёлый воздух обволакивал, будто липкая вуаль, проникая под одежду, впитываясь в кожу. Мы шли уже несколько часов в полной темноте. Ориентировались лишь по ощущению стен и редкому шороху шагов позади. Ноги гудели, мышцы ныли, и казалось, что сам мрак медленно вползает в кости.
Вест предлагала зажечь факелы. Я отказал. Свет — это смерть. Здесь, в глубине, один неверный отблеск способен выдать нас раньше, чем мы поймём, что что-то не так. В этих глубинах всё иначе: звук течёт по стенам, как вода, и любой луч может отразиться в десятке глаз, притаившихся за углом.
— И всё же, — тихо, но с нажимом произнесла Ардалин Вест за моей спиной, голос будто разрезал тьму. — Что мешает тебе прямо сейчас завести нас в ловушку и перерезать глотки, один за другим?
Я резко остановился. Повернулся. Сдерживаемая раздражённость, накапливавшаяся с первого шага в эту проклятую пещеру, вырвалась наружу вспышкой злости.
— Если бы это было мне нужно, вы бы уже были мертвы, — процедил я сквозь зубы, с трудом сдерживая раздражение. — Я иду первым не потому, что жажду доверия. А потому что, как ни странно, мне сейчас нужны союзники. Как бы мне не возненавидеть из окончательно.
В её лице не дрогнул ни один мускул. Лишь глаза сузились, как у хищника, не решающегося атаковать. Я слышал, как Лорен сзади сдавленно фыркнул, и почти уловил тень улыбки на лице Юны. Она шагала рядом — бесшумная, настороженная, точно пантера. Она ничего не сказала, но я чувствовал: она была со мной. Или, по крайней мере, не против меня. И в этих глубинах — это уже много.
Мы продолжали путь. Воздух становился тяжелее, влажнее, стены будто сужались, стирая грань между потолком и полом. Камни под ногами были скользкими, временами приходилось балансировать, хватаясь за неровности стены. Тьма была абсолютной — такой, в которой теряются мысли и границы себя. Чтобы меня больше не донимали, я позволил им зажечь факелы. С условием: я иду впереди. Если кто-то и шагнёт первым в пасть темноте — пусть это буду я. Вест нехотя согласилась.
Я сосредоточился, собирая магию в ногах. Мурашки пробежали по коже, и мышцы едва ощутимо дрогнули, будто вздрагивая от силы, которая вот-вот прорвётся наружу. Колени налились тяжестью, а ступни словно прилипли к камню — земля отзывалась пульсом, сливаясь с моей магией в одно целое. Потоки силы текли в мышцы, пронизывая сухожилия, наполняя меня лёгкостью и стремительностью. Концентрация, глубокий вдох — и я сорвался с места. Бежал, как ветер, по извивающемуся туннелю, направляя энергию в шаги. Влажный камень мелькал под ногами, стены сливались в серую тень. С каждым ударом сердца я ощущал, как пустота впереди меняется. Воздух становился холоднее, а пространство — шире.
Внезапно стены начали расходиться. Камень под ногами стал ровнее, отполированнее, как будто по нему ступали веками. Я замедлился и, когда наконец остановился, понял: пещера закончилась. Я стоял на пороге другого мира. Катакомбы.
Здесь стало просторно. Потолок поднимался вверх, по бокам появились прямоугольные арки и колонны, скользящие в тьму. Я заметил обработанную кладку, аккуратную, неестественно ровную. Всё вокруг дышало стариной и тайной. Каменные блоки покрыты пылью веков, но некоторые символы всё ещё светились — их покрывала дрожащая люминесцентная вуаль, будто сама магия оставила на этих стенах следы.
Свет был слабым, неестественным, но он исходил не от факелов — от самих стен. Я не сдержал улыбку. Это было… знакомо. Почти родное. Я чувствовал пульс под камнем, как если бы земля здесь хранила чью-то память. Или чью-то волю.
И тут — тихий всплеск. Вода рядом булькнула.
Я замер. Повернул голову. Из бокового прохода, утопающего в полумраке, выступили два высоких силуэта. Они не двигались. Стояли, будто высеченные из камня, без дыхания, без тени колебания. Их неподвижность была неестественной — не спокойствием, а преднамеренной безмолвной демонстрацией власти или ожидания. Не настороженно, не агрессивно — скорее как… наблюдатели. Как те, кто ждал.