Я медленно положил руку на рукоять меча.
— Что дальше? — выдохнул я в сторону силуэтов.
Ответом мне стал глухой рык. Второй силуэт издал похожий звук, почти идентичный, как будто слаженный с первым. Ни одного слова, ни признака разума. Только звериная жажда. Они бросились на меня одновременно.
Первый прыгнул с невероятной скоростью. Я едва успел выдернуть клинок и выставить его вперёд, как он сам наскочил на него грудью. Я почувствовал, как металл прорезает плоть, как скрежет костей отдаётся в ладонях… Но существо даже не замедлилось. Его руки вонзились мне в плечи, когти скользнули по латам, и я с трудом оттолкнул его ногой.
Второй уже был рядом. Я ушёл в сторону, ударил по нему по диагонали, пытаясь отсечь ногу. Меч вошёл в плоть с сопротивлением, как будто рассекал мокрую глину, но снова — никакой реакции, только рык и новый выпад. Лезвие чудовища просвистело мимо, зацепив моё плечо — латный наплечник заскрежетал, но выдержал.
Они сражались неумело, но яростно. Не было техники, но была скорость и сила. Мне пришлось уйти в полную оборону. Удары сыпались градом: один сверху, другой снизу, третий сбоку. Я отступал, отбивался, скользил по камню, чувствовал, как ноги подгибаются от напряжения. Один раз я оступился, и один из них налетел на меня, прижимая к стене, но я извернулся, вогнав клинок в его бок и резко вырвав его наружу.
Тело зашаталось — и снова продолжило двигаться, будто всё, что я делал, лишь отнимало время, но не приближало конец. Я сосредоточился. Вспышка ярости. Вскрик. Удар — и один из них потерял руку. Второй рванулся вперёд, но я провёл глубокий рез вдоль шеи, и, когда он попытался откусить мне лицо, я вонзил меч под подбородок и выбил лезвием голову назад. Хруст. Обвал.
Оба противника всё ещё шевелились. Я стиснул зубы, сделал два резких удара — по шее, по ключицам, и отсёк голову первому. Второму — вторая вспышка, отчаянный рывок, прыжок, перекат — и клинок снёс голову с плеч с хрустом позвонков и фонтаном густой, почти чёрной крови.
Тишина. Только моё дыхание. Я стоял, сжимая меч, пока не убедился, что они больше не шевелятся. Тела затихли. Только теперь я заметил, как они были одеты. Не звериные шкуры, не бойцовские доспехи — а потёртые дублёные камзолы, шерстяные рубахи, кожаные перевязи. На одном — длинный плащ с разрезами для свободы движения, на другом — потрёпанный жилет с заплатами, явно бывший когда-то частью городской униформы. Их обувь — простые сапоги, пропитанные грязью, но рассчитанные на городские улицы, а не на подземные тропы. Я наклонился ближе. Лица — искажены мутацией, но не звериные. Черты человеческие. Обречённые. Люди. Или… когда-то были ими.
Я понял: передо мной лежали те самые пропавшие люди, которых мы так долго искали, но не находили до этого мгновения.
Я ждал, пока остальные доберутся до меня. Дыхание потихоньку выравнивалось после боя, но в груди всё ещё пульсировало напряжение — не от усталости, а от предчувствия. В этих глубинах нельзя было расслабляться ни на секунду. Я прислушивался: эхом отдавались удалённые шаги, покрики, свист факелов. Через несколько минут впереди замелькали огоньки, и знакомый голос Лорена прорезал темноту:
— Максимус!
Я открыл рот, чтобы ответить, но прежде чем успел издать хоть звук, один из инквизиторов, едва заметив мой силуэт, среагировал первым. Слишком быстро. Слишком нервно. Он натянул лук и выстрелил.
Стрела просвистела в полуметре от моего лица. Я резко отклонился, и острие ударилось о камень позади меня, заискрив, ударившись и отлетев в сторону. Я зарычал, чувствуя, как в груди вскипает злость.
— Ещё пара таких встреч — и плодотворного сотрудничества можно не ждать, — бросил я резко, глядя на дрожащего стрелка.
Тот отступил на шаг, лицо побледнело. Он опустил лук, опуская взгляд. Никто не сказал ни слова. Вест сделала один шаг вперёд. Её лицо оставалось бесстрастным, но голос был резкий:
— Что ты нашёл?
Я выдохнул, стряхивая напряжение и пряча меч в ножны. Пальцы всё ещё дрожали.
— Пропавших, — сказал я. — Они здесь. Но… боюсь, они больше не на нашей стороне.
— В каком смысле? — Вест нахмурилась, прищурившись. Её рука чуть заметно скользнула к эфесу меча.
— Они изменены, — ответил я, глядя на неё в упор. — Живые, но искажённые. Один из сектантов, с которыми я столкнулся, называл их "сосудами". Похоже, они нужны Ордену Раздора как дополнительная боевая сила.
Лорен с отвращением поморщился:
— Этот ваш Оракул — просто псих. Садист.
— Может, и так, — сказал я. — Но если такие твари будут встречаться дальше, запомните: их не остановит боль. Им всё равно на раны. Они продолжают драться, даже с пробитым сердцем. Единственный способ убить их наверняка — отрубить голову. Быстро. Чётко.