— Ты хочешь обвинить нас? После того, как сам привёл нас сюда? После того, как мы потеряли людей по твоей наводке?
— Я хочу, чтобы вы начали думать. — Я не отступил. — А не лезли головой в каждый сундук, будто в нём подарки от Гранд-Инквизитора или Великого Понтифика .
— У него сгорели лёгкие, — хрипло сказал кто-то сзади. — Он не выживет.
Вест молчала, но я видел, как на её лице постепенно расползается нечто, чего прежде не было. Не ярость, не раздражение — страх. Тот самый, который пробирается под кожу, ломает голос и стирает из памяти все приказы. Она стояла, будто глядя сквозь нас, глаза расширялись, а пальцы то сжимались, то дрожали.
— Это… — пробормотала она, — это не должно было быть так. Не должно…
Её голос сорвался. Один из инквизиторов, тот, что стоял у стены, шагнул ближе и мягко положил ей руку на плечо.
— Госпожа Вест… всё под контролем. Пожалуйста.
Вест дёрнулась, будто от удара, отступила назад. Её дыхание стало поверхностным, прерывистым, в глазах появилась паника. Инквизиторы начали перешёптываться. Ещё один тихо заговорил с ней, другой протянул флягу с водой. Они окружили её, пытаясь вернуть в реальность.
И, может быть, я бы что-то сказал. Может быть, я бы остановил это. Но в тот момент я смотрел на Юну и Лорена.
— Не трогайте ничего, — сказал я им тихо, но отчётливо. — Никаких ящиков, никаких дверей. Даже стены — обходите стороной. Это место жрёт глупость.
Они кивнули. Юна — серьёзно, почти безэмоционально. Лорен — с нарастающей тревогой, но сдержанно. Оба держались ближе ко мне, и это было правильно. Если Вест теряет самообладание — то кто ещё здесь будет думать?
Я перевёл взгляд на обугленное тело. Пахло палёной кожей и расплавленным металлом. Инквизитор умер.
Внутри меня что-то сдвинулось.
Сейчас, пока они слабы, мы можем убить их.
Я проигнорировал её, подошёл к Вест. Она продолжала дрожать, как натянутая струна на грани разрыва. Я медленно протянул руку — ту, что ещё могла двигаться без боли — и осторожно коснулся её виска.
Остальные инквизиторы напряглись, оружие в руках дёрнулось. Один уже делал шаг вперёд.
— Спокойно, — сказал я, не повышая голоса. — Это нужно вашему командиру.
Я закрыл глаза, пропуская через себя поток магии. Он был слабый, но чистый. Я направил его в точку касания, позволив энергии мягко скользнуть под кожу Вест, коснуться её разума, унять хаос. Её дыхание стало глубже, плечи немного опустились, руки перестали дрожать.
— Почему? — спросил я, глядя ей в глаза. — Почему ты так паникуешь?
Она сглотнула. Губы дрожали, но она ответила:
— Это… это всего лишь моё второе задание. В первый раз… всё было проще. Там были мы. Были ответы. Были приказы. А здесь… здесь ничего не ясно.
Я кивнул.
— Мир не должен быть ясным. Он просто есть. И он разочаровывает чаще, чем вдохновляет. Но если мы сейчас остановимся — Тиарину конец. Нам нужно идти дальше.
Крик Юны разрезал тишину, как нож по натянутой струне.
Я мгновенно обернулся. Из ближайшего тёмного прохода, словно выныривая из чёрной воды, двигалась фигура. Медленно, неуверенно, но с пугающей настойчивостью. Свет факела дрожал, отбрасывая на стены расплывчатые тени.
Он был в студенческой форме Академии. Пуговицы расстёгнуты, ткань изодрана, на лацкане всё ещё висел значок, потускневший от времени и грязи. Но я узнал его сразу. Арден.
Он был среди пропавших студентов. Один из тех, кого мы не смогли найти. Тот, кого Юна… боялась. И тот, кого я не жалел бы ни на миг.
Теперь он стоял перед нами, но в нём не осталось ни капли человеческого. Его кожа была серо-зеленоватой, как у покойника, что пролежал в сырости. Глаза — огромные, без век, с расширенными зрачками, будто впитали в себя тьму подземелий. В них не было разума. Только пустота и первобытный голод.
Он тянул руки вперёд, пальцы кривились, словно корни дерева. Из его рта вырывался хрип — не слово, не дыхание, а нечто между. Хрип, от которого по коже бежали мурашки.
— Айронхарр-р-рт… — прошипел он, и в этом звуке было всё: и ненависть, и боль.
Я шагнул вперёд, закрывая Юну собой. Она стояла позади, напряжённая. Я чувствовал, как её дыхание становится прерывистым, но она держалась.
— Арден, — сказал я, склонив голову чуть набок, — помнится, вы с Мерриком поклялись, что больше не будете вести себя как ослы. Похоже, ты нарушил обещание.
Тварь замерла на мгновение, как будто в ней зашевелилось нечто похожее на воспоминание. А потом выдохнула с шипением: