Я тяжело дышал, кровь, смешанная с потом, стекала по лицу, и все вокруг замерли, ожидая объяснений. Кардинал подошёл ближе, он зашёл в мои покои и тут же вышел, его взгляд был исполнен настороженности, но в то же время — непоколебимой строгости.
— Уберите его, — приказал он рыцарям, судя по всему указывая на остатки того, что когда-то было телом человека, который осмелился нанести удар по Амелии.
Гвардейцы начали торопливо вытаскивать окровавленные останки из комнаты, но взгляд Кардинала не отрывался от меня.
— Максимус, — его голос звучал тихо, но властно, как раскат грома перед бурей. — Ты обязан объяснить это. Немедленно.
Я открыл рот, но слова не шли. Моё тело ещё содрогалось от напряжения, а разум блуждал где-то между ужасом и опустошением.
— Он… — наконец выдавил я. — Он убил её. Амелию… Он выстрелил…
Мои слова утонули в тишине. Кардинал прищурился, его глаза блеснули холодной сталью.
— Её? — переспросил он, и я почувствовал, как окружающий воздух стал ещё тяжелее. — Ты говоришь о служанке?
— Она не просто служанка! — закричал я, почувствовав, как ярость снова вспыхивает во мне. — Она была человеком! Она была…
Голос сорвался. Я почувствовал, как мама крепче прижала меня к себе. Из моих глаз хлынули слёзы.
— Тише, Максимус, — прошептала она, её голос был полон боли и заботы. — Ты в безопасности, сынок. Ты в безопасности.
Но я не чувствовал себя в безопасности. Я чувствовал лишь пустоту, тяжёлую и всепоглощающую, которая рвала меня изнутри. А потом я увидел её. Мать Амелии, она стояла и смотрела на меня потерянными глазами. Потом когда оттуда начали выносить безжизненное тело девушки, замок был потрясён ещё одним ужасным криком.
***
Меня переселили в покои, расположенные ближе к маминым. Через несколько дней в замок вернулся Грегор, и ему рассказали о произошедшем. А ещё через неделю, в срочном порядке, вернулся Деймон. Сразу после случившегося в столицу был отправлен ворон с письмом. Я не видел его и все эти дни не обедал с семьёй. Оставшись в своей новой комнате наедине с собой, я погрузился в размышления.
Весь Айронхилл был потрясён новостью о покушении, и этот страх витал в воздухе, словно густой туман, накрывающий всё вокруг. Слуги шептались в коридорах, стражники удваивали патрули, а лица членов семьи, когда я мельком их видел, были напряжёнными и серьёзными.
Они ничего не говорили мне, просто сидели какое-то время со мной, а потом уходили.
Но меня всё это не касалось. Не потому, что я был равнодушен, а потому, что моя боль, моя личная трагедия затмила всё остальное.
Я провожал взглядом каждую тень, каждое движение за окном, каждый шорох. Временами мне казалось, что тёмный силуэт всё ещё там, прячется за деревьями сада или в углу моей комнаты. Гибель Амелии не отпускала меня. Я всё время слышал её голос, её смех, чувствовал её тёплую ладонь в своих руках. И каждый раз перед глазами вспыхивал тот момент — её слёзы, её улыбка, и потом… стрела.
Мать Амелии не отходила от тела дочери ни на миг. Когда её вынесли из замка, она кричала так, словно хотела разорвать саму ткань мира. Этот крик будет преследовать меня до конца моих дней.
Её похоронили с почестями, признав её подвиг в том что, она закрыла меня собой от летящего арбалетного болта. Я считаю, это было вполне заслуженно. Она наверняка воссоединилась со своим возлюбленным. И всё-же, что она хотела мне сказать?
Грегор вошёл в мою комнату без стука. Его массивная фигура заслонила свет из коридора. Он выглядел измождённым, но взгляд был таким же твёрдым, как всегда.
— Максимус, — сказал он, закрыв за собой дверь.
Я посмотрел на него и попытался ответить, но язык словно прилип к нёбу.
— Мне рассказали, что произошло, — продолжил он. — Я знаю, что ты сделал всё, что мог.
Эти слова, возможно, должны были утешить меня, но вместо этого я почувствовал только новую волну вины.
— Я не смог её спасти, Грегор, — прошептал я. Сердце будто бы начало кровить, из глаз выступили слёзы. — Она умерла у меня на руках.
Грегор сел рядом и положил руку мне на плечо.
— Ты был смелым. И, возможно, именно благодаря твоим действиям нападавший не добрался до кого-то ещё в замке, да и до тебя в первую очередь.
Я не знал, как ответить на это. В голове всё ещё звучал голос Человека в Чёрном, его предупреждение о трагедии. Он знал. Он всё знал. Я колебался. Сказать ли брату правду? Рассказать ли о предупреждении Человека в Чёрном? Но что это изменит?
— Я…— из моего рта вырвался злобный мяукаюший звук. — Я ведб подозревал что, что-то произойдёт. Подозревал… Чувствовал…