— Не помню, давно отсюда уехал, а вот твою в следующей деревне видели! — спокойно ответил сивинг. — Как всегда, за три медяка всех обслуживает!
Хохот прокатился по отряду. Ярослав тоже поржал вместе со всеми над грубой солдатской шуткой — Торм не был тупым, как о нем сказал Тукеро, он просто никогда не торопился в обычной жизни, поэтому производил впечатление малость заторможенного, но в бою парень неузнаваемо менялся, становясь настоящим ангелом смерти.
Тут взгляд Краснова наткнулся на Яну. Девушка, стиснув зубы, буквально лежала на шее коня. Ее движения выдавали мучительную боль.
— Ну что, мелкая, ещё не передумала в Чернолесье соваться? — спросил Ярослав.
— Если ты ещё раз спросишь, я тебе плетью по морде хлобыстну! — процедила Яна.
— О, боевой настрой! — засмеялся Ярослав. — Только вот через час тебе уже не до угроз будет.
— Заткнись, Яр, — лениво бросил Берг, не оборачиваясь. — Ты сам на первом выезде с коня свалился.
— Не было такого! — сказал Ярослав и рассмеялся. — Откуда тебе знать, это было давно и далеко отсюда?
— Сам спьяну как-то раз признался! — серьезно ответил Берг. — Плакался, что в той дыре, где тебя конной выездке учили, не было ни седел, ни стремян, ни даже штанов — так и ездили с голой жопой на попоне!
«Костоломы» снова захохотали и даже Яна невольно улыбнулась.
В сумерках отряд остановился прямо у дороги, возле старого дуба-великана, ветки которого давали защиту от мелкого дождя. Пока остальные проверяли коней, разводили костер и разбирали тюки с провизией, готовясь ужинать, Ярослав помог Яне доковылять до корней дерева, где уложил на свернутый вдвое плащ.
— Снимай штаны! — скомандовал подошедший Берг.
— Что⁈ — опешила девушка.
— Не ори. Кроме меня с Яром тебя никто не видит, а нам твои прелести неинтересны, мы и не такое видали! — Берг достал сумку с лекарствами и перевязочными бинтами. — Тебя подлечить надо, иначе далеко не уедешь.
Яна покраснела, но послушалась — стащила свои узкие брючки, стильно копирующие мужские кавалерийские бриджи. Под ними были надеты шелковые панталончики с кружевными оборочками. Вот как раз эти оборки и послужили замечательной «тёркой» между седлом и внутренней поверхностью бедра. Картина оказалась хуже, чем думали капитаны. Нежная кожа девушки в промежности была стёрта до мяса, местами уже начиналось воспаление.
— Чёрт! — пробормотал Ярослав, отворачиваясь. — Ну как же ты так, мелкая? Надо было тебя в женское седло посадить, но ты бы в нем далеко не уехала!
— В академии для благородных девиц нас учили ездить верхом «по-мужски»! — едва удерживаясь от слёз, ответила Яна. — Просто я почти год не практиковалась!
— Если ты не сможешь ехать с нашей скоростью, мы отправим тебя домой с первой оказией! — решительно сказал Ярослав. — Навязалась на нашу голову!
Яна посмотрела на него с ненавистью.
— Ну-ну, нечего на меня глазами сверкать! — усмехнулся Краснов. — Сама виновата, тебя умные люди предупреждали! Старик, что там у тебя за лекарство?
— Заговоренная мазь, — Берг достал из сумки небольшую баночку и открутил крышку. Пахнуло такой вонищей, что капитан шарахнулся в сторону. — Это будет больно, но успех гарантирован!
Он не соврал. Припекало так, что Яна, чтобы не заорать, впилась зубами в ладонь.
— Ты крепкая, — заметил Берг, доставая бинты.
— Дура, — поправил Ярослав, но в его голосе впервые зазвучало что-то похожее на уважение.
Берг молча закончил перевязку. А Ярослав ножом срезал с трусиков Яны кружевные оборки.
— Одевайся! Дальше поедешь в люльке.
Люлькой называли растянутый между двух лошадей плащ. Так обычно везли раненых, неспособных самостоятельно сидеть в седле. Для относительно здорового бойца такой способ перевозки был позором.
— Я не поеду! — немедленно взвилась Яна.
— Тогда мы оставим тебя в ближайшей приличной таверне. Отлежишься и вернёшься домой!
— Хорошо, я поеду в люльке! — в отчаянии выкрикнула девушка.
Берг вздохнул, обменявшись взглядами с Ярославом.
— Ладно. Утром посмотрим на твое состояние.
Яна кивнула, закрывая глаза. И почти сразу уснула.
— Ну что, старик, — Ярослав бережно укрыл девушку своей длиннополой курткой, — когда признаешь, что зря ее взял? И вообще — на хрена она нам нужна?
Берг долго смотрел на горизонт.
— Много зим назад, когда мне едва исполнилось десять, я был вынужден бежать из родного клана из-за кровной мести. Я уже говорил тебе об этом. Но вот то, чего ты не знаешь — я бежал не один, меня спасла старшая сестра Вильда… — начал он тихо. — Ульфи, мой кровный враг, отчаянно любил ее, но из-за вражды наших семей не мог сочетаться с ней законными узами брака. А быть наложницей Вильда не хотела. В Аннаполисе у нее родилась дочь — моя племянница. Ей дали имя Арина. Сестра была вынуждена стать шлюхой, чтобы прокормить ребенка… и меня. Но едва мне стукнуло четырнадцать лет, я записался в наемники. И пока служил на южной границе, Вильда умерла, а Арина пропала, уехала куда-то в провинцию.
— Ни хрена себе бразильские страсти! — только и смог произнести Ярослав. — Это не та самая Арина, которая…
— Я встретил Арину полгода назад в Горном княжестве. Она была хозяйкой лучшего в городке борделя. Я сразу узнал ее, но подходить не стал. И что у нее есть дочь — светлые боги мне тогда не сказали. Только на прошлой неделе, увидев Яну в доме Дагара, я догадался…
— Что она твоя… как там… внучатая племянница?
— Внучка моей сестры! — кивнул Берг и добавил. — Причем внешне — вылитая Вильда в юности! Такая же рыженькая, то же лицо, форма бровей и губ, те же ямочки на щеках, только глаза… глаза у нее, как у деда.
Ярослав машинально достал из кармана своих эксклюзивных штанов плоскую серебряную фляжку и сделал длинный глоток.
— А ее дед, выходит, тот самый Ульфи — твой кровник?
Берг молча кивнул.
— Нихренассе новость! То есть ты хочешь использовать ее как… заложницу?
— Не смей даже думать такое! — Берг внезапно вцепился в его руку. — Но когда Ульфи увидит ее… Это может дать нам преимущество.
Ярослав отхлебнул еще коньяка, чувствуя, как терпкая жидкость растекается по языку.
— Она не знает?
— Нет. И не должна знать. — Берг сделал несколько шагов к костру, но вдруг резко повернул, приблизился к Краснову и прошипел ему прямо в лицо: — И если проболтаешься — убью!
Дней через пять имперский тракт стал гораздо оживлённее — «Костоломам» то и дело попадались на пути телеги с товарами, группы пеших путников и конные патрули городской стражи. Берг скомандовал замедлить скорость скачки, чтобы не затоптать кого-нибудь из гражданских.
Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в кроваво-красные тона, когда бойцы увидели вдали темные зубчатые стены Моррита. Яна с облегчением выдохнула — конец этого чудовищного путешествия был близок, время в пути казалось непрерывной пыткой — бесконечная смена лошадей, нестерпимая боль в бедрах и постоянные подколки Ярослава.
— Ну что, мелкая, готовься снова вкусить от плодов цивилизации! — капитан пришпорил своего вороного, поравнявшись с Яной. — Правда, ненадолго: мы пробудем в Моррите не больше суток. И запомни: это твой последний шанс вернуться домой без урона твоей гордости.
Яна лишь привычно стиснула зубы, чувствуя, как пот стекает по спине и бокам. Ее бедра, несмотря на вонючую мазь Берга, все еще не зажили до конца. Но вслух она сказала звонким голосом:
— Если я выдержала пять дней с вашими тупыми солдафонскими шутками, то Чернолесье для меня — как воскресная прогулка в дворцовом саду!
Ярослав негромко рассмеялся, рассматривая приближающийся город. Крепостные стены, сложенные из темного базальта, высотой в десять локтей, производили гнетущее впечатление — было видно, что их давно не ремонтировали, местами кладка осыпалась, обнажая землебитную сердцевину. Над главными воротами красовался выцветший герб герцога Иррика — золотой лев на лазурном поле, но краски давно потускнели, а сам лев больше походил на больную кошку — герцог давно не посещал свой домен, предпочитая жить в столице. Возле ворот стояли стражники, больше напоминая дезертиров после недельного запоя — морды опухшие и похмельные, оружия даже с виду ржавое и неухоженное, одеты и экипированы кто во что горазд.