Вождь повернулся к своим бойцам и махнул рукой. Из рядов «Речных змей» вышел воин. Высокий, худой, в руках — два лёгких топорика, с длинными, как клювы, лезвиями. Полумаска шлема скрывала его лицо, но все равно было видно — он очень молод, на подбородке не росла борода, как у всех остальных сивингов.
Ярослав немного подумал — не применить ли все-таки любимый «Дезерт Игл», ведь голова всё ещё гудела, а в глазах слегка двоилось, но потом решил положиться на свое искусство фехтовальщика и выхватил палаш.
— Ладно, мальчик, давай потанцуем.
Его первый выпад был проверкой, пробой сил. Сивинг легко уклонился, просто сделав шаг вбок.
— Быстрый, — процедил Ярослав и нанес целую серию колющих ударов.
Он привык, что фехтование в этом мире находилось в самом зачаточном состоянии, воины даже не пытались учиться «махать мечом», а лишь отрабатывали точность и силу ударов и работу с оружием в плотном строю. Лишь считанные единицы, вроде покойного барона Хьюэра или Тукеро-Потрошителя, могли вести индивидуальные поединки. Но сейчас Ярослав столкнулся с весьма интересным противником — молодой сивинг двигался легко, словно порхал, его топорики не рубили — они цепляли оружие Краснова, сбивали выпады в стороны, подрезали сверху и снизу.
Вот «клюв» топорика в очередной раз скользнул по клинку, и если бы не корзинчатая гарда, оставил бы Яра без пальцев. Краснов ответил молниеносным уколом — палаш рванулся вперёд, как жало змеи. Но юноша мгновенно разорвал дистанцию, отпрыгнув назад.
Тут же последовал удар снизу — Ярослав едва успел отбить. Второй топорик метнулся к горлу — пришлось заблокировать левой рукой. Кожу варана на рукаве куртки «клюв» не пробил, но предплечье все равно обожгло болью.
Голова загудела сильнее.
— Кончай с ним играться, Яр! — крикнул кто-то из «Костоломов». — Быстро прикончи ублюдка и пойдем обедать!
Бойцы верили в него, видели его мастерство много раз, знали, что после смерти Хьюэра именно Красный Яр считается лучшим мечником Империи, были свидетелями убийства Красновым ожившего бога Карса, и потому не понимали, что Ярослав и не думал играть с воином сивингов — он реально не мог в него попасть.
Капитан сделал ложный выпад, и, предполагая, что противник в очередной раз ловко увернется вбок, мгновенно нанес быстрый укол в то место, где должна оказаться нога сивинга. Но юноша раскусил обман — он отклонился в другую сторону и немедленно рубанул сверху вниз по диагонали — приём, которым он до этого не пользовался. Удар пришёлся по правому плечу. Кожа куртки снова выдержала, но боль пронзила до кости.
— Ах ты гаденыш…
Ярослав отступил, чувствуя, как «рабочая» рука немеет, и палаш вот-вот выпадет из ослабевших пальцев. А сивинг не давал передышки. Его топорики кружились вокруг Краснова, как крылья хищной птицы. Один зацепил ногу возле лодыжки, как крюк — последовал сильный рывок и Ярослав рухнул на спину.
Юноша занёс топор для последнего удара. Впервые после битвы с Карсом на перевале Рипуса капитан увидел свою близкую смерть. Тело отреагировало на угрозу без вмешательства разума — рука сама скользнула за лацкан куртки и выхватила «Дезерт Игл». Но выстрелить Ярослав не успел — сивинг, почуяв опасность, отпрыгнул далеко в сторону, полностью покинув сектор стрельбы.
— Победа за нами! — закричал вождь. — Твой воин повержен, Берг!
Ярослав спрятал пистолет, и начал медленно подниматься, внезапно осознав, что противник среагировал на пистолет, как на оружие, хотя обычно местные не воспринимали «Орла» в таком качестве до самого начала стрельбы. А потом уже было поздно.
Молодой воин стоял в пяти локтях позади, опустив топорики.
— Тебе повезло, щенок, что я сейчас не в форме! — прошипел Ярослав, подбирая упавший палаш и с силой вбрасывая его в ножны. Его пальцы дрожали, но не только от усталости и адреналина, а также от ярости и унижения — еще никогда он не терпел такое постыдное поражение на глазах множества зрителей. — Я скоро вернусь и мы продолжим наше тесное общение!
— Заткнись, дурак! — Берг положил ему руку на плечо — Краснов скривился от боли. — Ты уже достаточно сегодня глупостей натворил.
Юноша никак не ответил на угрозу Ярослава, даже не пошевелился. Его грудь ровно вздымалась под кольчугой, а глаза за полумаской холодно наблюдали за поверженным противником. Казалось, он ждал лишь одного слова вождя, чтобы снова броситься в бой.
Тург медленно подошёл ближе.
— Ты признаешь поражение в честном поединке, Берг? Ты готов выполнить условие?
— Да, — с величественным спокойствием ответил капитан. — Мы уходим.
Ярослав резко поднял голову:
— Ты что, серьёзно, старик? Мы же…
— Захлопни пасть! — рявкнул Берг. — Ты проиграл. Ты подвёл нас. Теперь мы отступаем.
Тург кивнул с благодушным видом.
— У вас есть время до заката, чтобы убраться с нашей земли. Если задержитесь — мы начнём охоту! — Он повернулся и сказал своему поединщику: — Пойдем, дочь моя, отпразднуем твою победу!
Молодой воин засунул топорики за пояс и снял шлем — по плечам медленно рассыпалось золото пышных волос. У Ярослава натурально отвисла челюсть — настолько он был шокирован таким зрелищем. Ее глаза — светло-голубые, как вода Серебряной Змеи, — смотрели на него с едва уловимой усмешкой.
— Победа!!! — заорал кто-то из толпы сивингов. — Эйлин уделала красного демона!
Воины загрохотали щитами, выкрикивая ее имя. Эйлин кивнула отцу и, бросив последний взгляд на Ярослава, развернулась и пошла прочь, через мгновение растворившись среди соплеменников.
Ярослав сжал кулаки. Его щеки горели от стыда.
«Костоломы» молча, без своих обычных шуточек и дружеских подначек, собрали разбежавшихся лошадей, и перешли на другой берег реки. Шок от поражения их героя, их чемпиона, их кумира был настолько велик, что парни двигались, словно механические куклы. Когда к ним из-за кустов вышел Лисанд, все это время просидевший в безопасности, ему даже слова дурного не сказали, лишь мечник Лют, проходя мимо, машинально ткнул «лжекупца» кулаком в печень.
Берг ехал впереди, его лицо было непроницаемо.
— Куда теперь, командир? — спросил Зус, привычно выезжая в передовой дозор.
— Есть другой путь, — капитан указал вверх по течению, где скалы смыкались в узкое ущелье. — Через «Утробу Змеи».
— Это что за хреновина? — хрипло спросил Ярослав, потирая оставшиеся после ударов топориком синяки и ссадины.
— Там есть пещера. Она проходит под горами. Выходит на другую сторону хребта Возрождения, прямо в земли клана «Лесных медведей». Нам не понадобится взбираться на перевал.
— И почему люди не пользуются такой удобной дорогой? — удивился Ярослав.
Берг обернулся. В его глазах мелькнул… страх.
— Чужакам туда лучше не соваться! Да и сивинги посещают это место только раз в жизни, когда юноши проходят инициацию воина. Там обитают духи предков моего народа. Некоторых они сводят с ума.
— Неужели к Риксу нет другого пути? — дрожащим голосом спросил Лисанд.
Берг проигнорировал его вопрос.
К закату солнца они отмахали вверх по долине два десятка лиг и разбили лагерь у большого ручья, мелкого притока реки.
Тишину ночи нарушал только треск догорающего костра да далекий вой ветра в скалах. Ярослав спал чутко, как всегда и мгновенно проснулся от постороннего звука, непроизвольно сунув руку за пазуху куртки, и нащупав там рукоять «Дезерт Игла».
Эйлин сидела рядом, скрестив ноги, как будто всегда была частью их лагеря. Ее золотистые волосы, распущенные по плечам, казались почти белыми в свете трех лун.
— Не дергайся, я не для драки пришла, нам надо поговорить! — тихо сказала она, заметив, что он проснулся. — И перестань теребить под курткой свое… оружие.
Ярослав медленно приподнялся на локте, озирая спящий лагерь — храпел даже поставленный в караул Корвин.
— Они не проснутся, пока я этого не разрешу! — без улыбки произнесла девушка.
— Прекрасная ночь для визитов, — процедил Краснов. — Ты хоть знаешь, красавица, что у нас принято делать с непрошеными гостями?