Кряжистый сивинг неторопливо произнес, поглаживая висящий на шее серебряный амулет:
— Я помню тот день, когда убили последних мужчин из семьи Хальда… Но всё было по нашим обычаям — кровь за кровь!
— Их кровники тоже полегли тогда! Уцелел только Ульфи, он тогда был совсем юным, — добавил стоящий рядом с ним седой воин. — У Хальда тоже оставались сынишка и дочь. Их звали… нет, не помню!
— И что с ними случилось дальше? — уточнил Сигирт.
— Вскоре они убежали в лес и там пропали, — ответил кряжистый. — Их долго искали, но не нашли. Посчитали погибшими, а долг кровной мести исполненным.
— Так что нам теперь делать? — спросил вождь, по очереди оглядывая старейшин. — Как понять, что этот имперец — наш соплеменник, сын Хальда? Он отлично говорит на нашем языке и знает обычаи!
Старейшины недоуменно переглянулись и почти синхронно пожали плечами.
— Так давайте спросим Ульфи! — предложила самая «молодая» из воительниц, дама лет сорока с багровым шрамом на щеке.
Невеселый смех старейшин был ей ответом. Сигирт тяжело вздохнул:
— Ульфи! Выйди вперед.
Вперед вышел статный мужчина. Его мутные зрачки смотрели в никуда.
— Ты помнишь своего последнего кровника? — спросил вождь.
Ульфи криво усмехнулся и покачал головой:
— Прошло сорок зим! Даже будь я зрячим, не смог бы узнать! Я и лица его не помню!
Ярослав наклонился к Бергу, и тихо сказал на общеимперском, чтобы не поняли окружающие:
— Зря тащили сюда Яну, старик. Твой слепой кровник не увидит, что она похожа на его давнюю подружку.
Берг стиснул зубы, но в этот момент из заднего ряда вышла воительница с длинной гривой белых волос. Её кольчуга зазвенела, когда она одним стремительным движением приблизилась к отряду «Костоломов» и схватила Яну за подбородок. Ярослав отреагировал мгновенно, выхватив пистолет и приставив его к виску женщины. Но та даже не посмотрела в сторону Краснова, пристально разглядывая лицо девушки.
— Бриза, ты что творишь? — воскликнул Сигирт.
— О, темные боги… Она вылитая Вильда! — только через полминуты сказала воительница, которую вождь назвал Бризой. — Та же форма носа и подбородка, те же губы! Только глаза… Глаза как у моего мужа! — Её голос вдруг задрожал от ненависти. — Я хорошо помню эту распутницу, мы долго соперничали с ней за сердце Ульфи. Шушукались, что она понесла от него и теперь я вижу, что это правда!
Бриза так же стремительно отскочила назад и, удивленно покосившись на пистолет, добавила:
— Для дочки Вильды эта девка слишком молода! Значит, это ее внучка!
Старейшины переглянулись. Кряжистый снова потрогал свой амулет и произнес:
— Это доказывает лишь то, что рыжая — какая-то родственница Вильды, дочери Хальда. Но как мы можем быть уверены, что этот мужчина — его сын?
Совет зашумел. Сивинги обоих полов бурно обсуждали возникшую проблему. В этот момент древний старик ударил посохом о землю:
— Слушайте меня!
— Тихо, старейшины, наш шаман будет говорить! — перекрикивая всех, буквально взревел вождь.
Совет постепенно затих.
— Этой ночью духи предков прислали мне видение! — ровным монотонным голосом начал рассказывать шаман. — Я увидел, как из «Утробы Змеи» выходят чужаки с красным демоном во главе! Их вела сюда воля Серебряной Змеи! Богиня послала к нам этих людей, чтобы восстановить справедливость, попранную сорок зим назад.
Ярослав едва сдержал ругательство, пробурчав себе под нос:
— Богиня, ну мать твою… Неужели ты не могла прислать этому старпёру четкий и конкретный приказ: встретить нас, как самых драгоценных гостей и с почестями препроводить в Рикс?
Но, похоже, даже такая расплывчатая информация произвела на сивингов неизгладимое впечатление — старейшины принялись пялиться на красный плащ Ярослава, словно он не маячил у них перед глазами весь разговор.
Вождь ошарашенно посмотрел на Берга:
— Ты… ты утверждал, что вас провела через «Утробу» Серебряная Змея… Выходит, что ты не святотатствовал, а говорил чистую правду! Ты не лжец! — Он повернулся к совету. — А это значит, что перед нами действительно наш соплеменник!
Ярослав, немного удивившись такой логике, понял, что прямо сейчас их убивать не будут и убрал за пазуху «Дезерт Игл». А Сигирт продолжил «заседание парламента» в быстром темпе:
— Старейшины, предлагаю проголосовать за восстановление Берга, сына Хальда в правах члена клана «Лесных медведей»! Кто за это?
Поднятые руки взметнулись к небу. Единогласно! Ярослав облегченно выдохнул, но Берг с мрачным видом прошептал:
— Рано радуешься, Яр! Сделано лишь половина дела. Они всего лишь официально признали меня своим соплеменником. И теперь мне грозит суд за бегство из клана и переход на сторону давнего врага! А то, возможно, еще и продолжение кровной мести.
Сигирт жестом пригласил «Костоломов» в Длинный дом:
— Входите, уважаемые! Будьте нашими гостями!
Бойцы, всё время «заседания совета» так и простоявшие в полной боевой готовности, поскольку не понимали из сказанного ни слова (Торм не успевал переводить), замешкались и тогда капитан объяснил им обстановку несколькими фразами:
— Парни, нападать на нас они передумали. Приглашают в гости! Привяжите лошадей и проходите в дом. Оценим местное гостеприимство!
«Костоломов» сразу «отпустило» — они принялись негромко обмениваться тупыми солдатскими шутками про «обоссаные штаны» и украдкой возносить молитву богам. Какими бы опытными воинами они не были, но находиться в окружении превосходящих сил потенциального противника и непрерывно ждать нападения, оказалось тяжелым испытанием даже для ветеранов.
— А чего меня эта страшная тетка лапала? — спросила у Берга Яна. — Мне показалось, что ее аж перекосило от злобы!
— Ты ей старую знакомую напомнила! Давно умершую, — ответил Берг, почти не соврав. — Вот она и кинулась проверять — призрак ты или нет.
— Не волнуйся, мелкая, я держал ее на прицеле! — сказал Ярослав.
— Дорогой Яр, единственный недостаток твоего страшного «железного аргумента» — никто не понимает его убойной силы! До тех пор, пока не становится поздно! — с умным видом заявила Яна. — В следующий раз лучше ножом угрожай, быстрее напугаешь!
Ярослав развел руками — он давно знал об этом недостатке «Дезерт Игла» — никто из местных не воспринимал пистолет, как оружие.
Эйлин уже давно топталась на пороге Длинного дома, дожидаясь спутников. Это здание, похоже, сочетало в себе функции резиденции вождя клана и места для общественных собраний. Высокие резные столбы подпирали крышу, их верхушки терялись в полумраке наверху — свет давали тусклые масляные светильники, подвешенные на крюках к поперечным балкам. Массивные деревянные скамьи, почерневшие от времени, тянулись вдоль широкого стола, испещренного многочисленными царапинами и зарубками — следами бесчисленных пиров и потасовок.
Сигирт широким жестом указал на скамьи:
— Садитесь, гости. Пока вам готовят еду, отведайте нашего ледяного пива.
Юные сивинги, еще не прошедшие инициацию воинов, расставили перед «Костоломами» тяжелые глиняные кружки. Пиво оказалось ледяным не только по названию (вернее, способу приготовления) — на стенках сосудов оседали капли влаги. Но ни один воин не притронулся к угощению, оглядываясь на капитана.
Сигирт нахмурился, его густые брови сомкнулись над переносицей:
— Что, не по нраву наше угощение? Или боитесь, что мы вас отравим?
Ярослав, сидевший напротив вождя, медленно провел пальцами по каплям воды на кружке.
— В боевой обстановке мы не пьем без разрешения командира.
— Дисциплина… — Сигирт усмехнулся, но в его глазах мелькнуло уважение. — Да, имперцы всегда славились этим…
Берг, оглядевшись по сторонам, незаметно, как ему показалось, вздохнул — он не был в этом месте много лет. Наконец, отбросив воспоминания, капитан кивнул своим бойцам:
— Пейте, но знайте меру.
Только после этого «Костоломы» взяли кружки, но даже тогда пили осторожно, маленькими глотками, будто пробуя на вкус яд.