Пока Фроан пытался ответить на этот вопрос, его теневая сторона вновь заявила о себе. Ты бы предпочел закончить жизнь, болтаясь на столбе? А тот человек проявил бы к тебе милосердие? Мир – суровое место, где быть кротким – значит стать жертвой. Фроан взглянул на Жабу, который греб рядом с ним. Его товарищ как-то странно смотрел на него, и Фроан с холодком понял, что Жаба чувствует слабость. Он мог прочесть это в его глазах.
Видишь, как опасны твои сомнения? – сказал злобный внутренний голос Фроана. Неужели ты думаешь, что Жаба – твой друг? Его влечет только власть. Прояви слабость, и он ополчится на тебя. Фроан понял, что это правда, и осознал, что ему грозит опасность. Запаниковав, он вырвался на свободу от своей совести. Затем его темные инстинкты пришли ему на помощь. Он повернулся к Жабе и пробормотал себе под нос:
– Клянусь вонючей задницей Карм, меня тошнит! У меня внутри все разрывается от того, что я вынужден терпеть угрозы капитана и отвечать покорностью.
Услышав это замечание, Жаб, казалось, успокоился. Его реакция усилилась после того, как Фроан вернул ему злобный взгляд.
– Ты мудро поступил, Тень, – прошептал Жаба. – Не волнуйся, твое время еще придет.
***
Тростниковая постель Йим казалась ей лодкой, а дом Раппали – пещерой, в которой она плыла по бессолнечной реке. Частично она понимала, что это не так, но в ее впечатлениях была доля правды. Йим чувствовала себя дрейфующей в теневом мире между жизнью и смертью. Окружающая ее обстановка и происходящее вокруг были незначительны по сравнению с главным вопросом: будет ли она жить или умрет?
Иногда Йим казалось, что она имеет право голоса. В такие моменты она не знала, что лучше выбрать. Любопытно, что остатки Пожирателя, которые еще оставались в ней, тянули к жизни. Уже одно это казалось веской причиной для смерти. Но если я умру, то никогда не спасу Фроана. Йим напомнила себе, что пыталась сделать это с самого его рождения и потерпела неудачу. Она задумалась, чего можно добиться за дополнительное время. Скорее всего, ничего. Более того, если она свяжется с сыном, то, возможно, окажет помощь своему врагу.
Йим вспомнила, как генерал Вар рассказывал о ритуале под названием «кормление», в ходе которого лорд Бахл приносил в жертву свою мать, выпивая ее кровь. Его целью было воссоединить ту часть Пожирателя, что оставалась в матери, с большей частью, перешедшей к сыну. Объединившись в одном человеке, злобное существо вновь обретало свою силу. Зная это, Йим была озадачена. Она была уверена, что Фроан перерезал ей горло, находясь под влиянием Пожирателя, и не могла понять, почему он не выпил ее кровь. Это было очевидно, ведь она была еще жива.
Поначалу Йим предположила, что Фроан не знал, что делать. Но она быстро отбросила эту мысль. Хотя Фроан ничего не знал о ритуале, инстинкт должен был подсказать ему. Йим пила кровь, когда ее охватывали темные порывы, и она не могла представить себе, чтобы Фроан не поступил так же. Это наводило на обнадеживающие мысли. Возможно, его что-то сдерживало. Йим подумала, что это мог быть Карм или, возможно, лучшая натура Фроана. Что бы это ни было, оно давало повод надеяться и жить.
Да, это причина, подумала Йим, но хорошая ли она? Ее смерть вернет часть Пожирателей на Темный Путь. Без ее крови Фроан все равно сможет стать следующим Лордам Бахлом, но это будет уже ослабленная версия. Святейший Горм практически сказал об этом. И все же то, что осталось, со временем будет набирать силу, хотя может пройти несколько поколений, прежде чем появится еще один Бахл, способный угрожать всему миру. Поколения дополнительной бойни, напомнила себе Йим. Слабый лорд Бахл будет меньшим злом, но он все равно будет приносить страдания и смерть.
Как мать Фроана, я должна остановить его, подумала Йим, размышляя о его потенциальных жертвах. Но если Фроан обретет силу своего отца, Пожиратель в конце концов одолеет его и будет вечно править кошмарным миром. Йим была уверена в этом. А вот в том, что она сможет предотвратить это, она была уверена гораздо меньше. Возможно, это и возможно, но представлялось ужасной авантюрой. Пока Йим была жива, она владела ключом к вечному господству Пожирателя. Он пульсировал в ее венах и артериях.
Разрываясь между выбором, Йим не сделала его и продолжала блуждать.
***
Чувства Фроана тоже колебались, пока он греб вместе с другими пиратами, но его выбор был менее сложным. Хотя его тень не могла полностью поколебать его, обстоятельства были на его стороне. Безопасность – в безжалостности, а совесть – в страданиях и опасностях. Что толку оплакивать чужаков? На корабле Фроан чувствовал себя бодрым и сильным. Это было гораздо лучше, чем чувствовать себя несчастным и больным. Тем не менее, он не мог избавиться от чувства раскаяния и вины. Лучшее, что он мог сделать, – это постараться не обращать на них внимания.
Благоразумие требовало, чтобы Фроан напустил на себя суровый вид, какие бы чувства он ни испытывал, и ему это удалось. Обманув Жабу, он не дал ни одному человеку повода усомниться в своей решимости или угрозе. Поэтому, когда пираты прибыли в их островной лагерь, Фроан не удивился, что к нему отнеслись с новым уважением. В частности, мужчины из абордажной группы относились к нему с благоговением. Больше всех преобразился Чоппер, и Фроан заметил, что мания, которую он демонстрировал во время рейда, сохранилась в нем до сих пор. Это было заметно по голосу Чоппера, когда они вошли в лагерь и он позвал:
– Женщины, принесите вина, чтобы мы могли выпить за Тень. Именно он нашел золото и подтолкнул нас к мужественным поступкам.
Лицо Кровавой Бороды потемнело, но он сказал:
– Да, принесите вина.
– Но пусть первый тост будет за нашего капитана, – крикнул Фроан, – который выбрал приз и забрал его.
Он взглянул на Кровавую Бороду, которого его жест, казалось, лишь немного успокоил.
Женщина в оборванном синем платье скрылась в одном из грубых навесов и вернулась с небольшим дубовым бочонком. Потянув за пробку, она принялась наполнять различные сосуды для питья, которые другие женщины подносили мужчинам. Когда Моли вручила Фроану помятый металлический кубок, ее распухшие губы скривились в улыбке, сумевшей скрыть отсутствующие зубы:
– Я рада за тебя, Тень, – прошептала она.
Фроан заглянул ей в глаза и увидел, что она говорит правду. Он улыбнулся и сказал:
– Спасибо.
Затем он высоко поднял свой кубок.
– За нашего капитана! – крикнул он.
– За нашего капитана! – вторили ему мужчины.
– За Тень и кровавые дела! – крикнул Чоппер.
– За Тень! – ответили мужчины, некоторые громко, а некоторые приглушенно.
Фроан смаковал вино в знак своего возвышения в команде, но пил его осторожно, понимая, что ему нужно сохранять ясную голову. Он оценивал свое положение не с осознанием мальчишки, выросшего на болоте, а с инстинктами человека гораздо более старшего и циничного. Таким образом, он понимал, что его возвышение одновременно ставит его под угрозу. Кровавая Борода уже был насторожен и возмущен, и у него были приверженцы.
После событий этого дня Фроан лучше понимал, что значит поддаться своим инстинктам, но не видел другого выхода. Кровавая Борода выбросил бы его за борт, если бы он не убил Осетра. Пайк убил бы его, если бы он не действовал первым. Резня на грузовом судне превратила Чоппера из врага в последователя. И в каждом случае Фроан видел, как терпение обрекает его на гибель. Он вспомнил слова отца о том, что правила - для простых людей. Похоже, милосердие - тоже. Тем не менее вывод Фроана опечалил его. Он взглянул на Дерьмового Вида, нового члена команды, который стоял в стороне и выглядел несчастным. Но ему нужно только грести, чтобы жить, подумал Фроан. Для меня этот путь закрыт. Я должен подняться выше или умереть. Инстинкт уже подсказывал ему, что Кровавая Борода не оставит его в покое, и только самые безжалостные выживут в предстоящем противостоянии.
Напустив на себя праздничный вид, Фроан принял участие в ночном празднике. При этом он наблюдал за всеми. По мере того как продолжалась попойка, Чоппер без конца рассказывал о золоте и кровавых делах всем, кто хотел слушать, и лишь немногие осмеливались этого не делать. Фроан заметил, что Чоппер много пьет, и сомневался, что сможет защитить его в эту ночь. Телк последовал примеру Чоппера и, не привыкший к вину, вскоре захмелел и рухнул в кустах. В конце концов, ночная пирушка закончилась. Фроан счел благоразумным заночевать в лесу в одиночестве и, когда настал подходящий момент, скрылся за деревьями.