– Я не удивлена, ведь благодарность стоит дешево. Но мне должны заплатить. Рорк заплатил за наложение швов, но не за варево, которое тебя вылечило. И за снятие швов тоже надо платить.
– У меня есть сыры, шкура и немного соли.
– Не стоит, – сказала лекарка.
– Мы можем заплатить тебе сушеной рыбой, как раньше, – сказала Раппали.
– Не лезь в это дело, – сказала лекарка. – Это наше с ней дело.
– Тогда чего ты хочешь? – спросила Йим.
– Клятва, что ты никогда не будешь принимать роды.
– Ты уверен, что это то, чего ты хочешь?
– С тех пор, как ты пришла сюда.
– Тогда я клянусь Карм, которую болотники называют Матерью, что никогда больше не буду ухаживать за другой болотницей. – Йим сделала знак Равновесия. – Тебя это устраивает?
– Да. – Целительница усмехнулась. – Это оказалось проще, чем я думала. Теперь ложись, и я сниму эти швы.
Йим откинулась на импровизированную кровать, а целительница полезла в сумку и достала оттуда чешуйку черного камня, костяной пинцет и горсть сушеных листьев. Отдав листья Раппали, целительница сказала:
– Положи их в чистый горшок с небольшим количеством воды, доведи до кипения и дай им настояться.
Затем она принялась за работу над Йим. Сначала она разрезала швы остроконечной чешуйкой, а затем с помощью пинцета вытащила отрезанные нити кишок. Йим ощущала каждую потяжку как маленькую, острую боль. Вскоре она почувствовала, но не увидела, как по шее потекла кровь. Когда целительница прочистила швы кусочком ткани, смоченным в горячем травяном отваре, ткань стала темно-розовой. Она повернулась к Раппали.
– Вымой ей шею шесть раз до захода солнца и шесть раз завтра. Потом убейте лягушку – одну, без пятен, оберните ее тканью и утопите в болоте.
Йим склонила голову перед целительницей.
– Спасибо за помощь, матушка. Можем мы немного поговорить, прежде чем ты уйдешь?
– О чем?
– Поскольку я больше не буду принимать роды, я хотела бы научить тебя некоторым навыкам.
– Ты уже делала это предложение, и мой ответ все тот же. Нет.
– Но теперь женщины будут обращаться только к тебе. Конечно, нет причин...
– Моя мать научила меня всему, что мне нужно знать. Старые способы – это истинные способы.
– Пожалуйста! – сказала Йим. – Какой вред может принести обучение?
– Нет! – крикнула целительница. Она повернулась к Рорку. – Я закончила здесь. Отведи меня домой.
Выходя вслед за Рорком за дверь, она обернулась:
– Смотри, Раппали, чтобы на лягушке не было пятен, а то швы могут загноиться.
Раппали повернулась к Йим и вздохнула.
– Где я найду лягушку без пятен?
– Не найдешь, – сказал Йим. – Так что целительница может обвинить тебя, если ее лекарство не сработает. Но не волнуйся, это листья лечат. А лягушка – это ерунда.
– И все же она тебя вылечила.
– Она приложила к этому руку, как и ты. У целительницы есть навыки, но их не так много, как она думает. Без новых знаний мудрость убывает из поколения в поколение.
– Тогда почему ты поклялась не заниматься родами?
– Я уезжаю из болот, так что клятва была легкой.
– Уезжаешь? Почему? Ты не остановишь Фроана и не вернешь домой моего Телка. Они ушли.
– Я должна помешать Фроану стать его отцом.
– Я не понимаю, – сказала Раппали. – Ты сказал, что отец Фроана был убит и что он был козопасом.
– Эта история неправда. Отец Фроана был жестоким и свирепым человеком. Поэтому я сбежала от него.
– Значит, все эти разговоры о бегстве от войны были...
– Правда. Отец Фроана был солдатом. Я не хотела, чтобы Фроан тоже им стал.
– Но теперь, когда он сбежал, он может делать все, что захочет.
– Нет! Я не могу этого допустить!
– Перестань, Йим. Если твой отец любил воевать, то и его сын будет иметь его характер. Кровь всегда будет видна. Ты не можешь этому помешать.
– Я должна.
– Как? Что ты сделаешь?
Йим вспомнила свое видение за воротами Бремвена. Карм была вся в крови. Она сказала, что это моя! Затем Йим вспомнила наставления богини.
– Я сделаю все, что нужно.
21
Фроан налегал на весла рядом с Жабой, потея под полуденным солнцем. Они были на реке уже довольно долго, и команда затихла, пытаясь продвинуть свое судно вверх по реке. Фроан уже привык к гребле, и его мышцы напрягались меньше, чем во время предыдущих путешествий. Более того, он стал ценить эту тяжелую работу как время для размышлений. А подумать было о чем. С тех пор как он покинул болота, его жизнь усложнилась гораздо быстрее, чем он мог себе представить.
Некоторое время он думал о Моли, поскольку нежность и страсть, которые она вызывала, были для него в новинку. Он старался не обращать внимания на циничные объяснения того, почему она выбрала его, и сосредоточиться на том простом факте, что она это сделала. Ее опытные занятия любовью сделали его первую встречу с женщиной просто восхитительной. Фроан чувствовал, что возбуждается при одной мысли об этом. Более того, он чувствовал, что своим поступком вступил в ряды мужчин. Он не мог похвастаться перед товарищами-пиратами тем, что уложил женщину, ведь это выдало бы его неопытность. Впрочем, хвастовство оказалось излишним, поскольку Моли едва уловимыми способами дала всем понять, что стала его женщиной.
Другие женщины в лагере узнали об этом первыми, поскольку их задевало, когда кто-то из них спал исключительно с одним мужчиной. Когда Моли следовала за Фроаном, когда он шел из леса, он не обратил внимания на ее сигнал. А вот женщины – нет. Женщины Кровавой Бороды заметили это первыми и быстро перешептались с остальными. На рассвете Моли ждал Фроана с явным вниманием, а также проявлял особую заботу обо всех своих друзьях. Фроан замечал, как Моли смотрит на него с обожанием, давая понять, что он – центр ее мира. Его обостренное восприятие не находило обмана в ее взгляде. По какой-то причине она поставила на него свою жизнь.
Приверженность Моли радовала Фроана, но и тревожила. Ему хотелось, чтобы его чувства к ней были полностью отделены от его темных порывов. Всю жизнь он боролся со своей яростью и порывами к насилию, а потом стал зависеть от них, чтобы выжить. Нужно это было или нет, но Фроан чувствовал себя запятнанным своими поступками и хотел оградить Моли от этой его стороны. Обстоятельства не позволили этого сделать. Он понимал, что, заявив о своих правах на женщину, ему придется их отстаивать. Таким образом, в пиратской банде даже любовь может привести к насилию. Неужели это то, что я чувствую к Моли? – задался он вопросом. Любовь? Фроан не был уверен, что именно он чувствует, и лишь с нетерпением ждал, когда снова увидит ее.
***
В Пути Сарфа было семьдесят семь испытаний, и Хонус с трудом справлялся с первым из них. Последний раз он проходил испытание Каменного круга после шестнадцатой зимы, когда заработал татуировки на лице. Испытания Пути длились много дней. В первом испытании Хонус заставил два камня размером с большую дыню двигаться по кругу в воздухе, перебрасывая их из руки в руку. Так он продержался полдня. В первый день реабилитации Хонус жонглировал камнями размером с яблоко. Быстро изнемогая от напряжения, он стал неуклюжим.
Дэйвен наблюдал за ним, но ничего не сказал, когда Хонус снова уронил камни. Хонус потерял счет тому, сколько раз он наклонялся, чтобы их поднять, но, похоже, он делал это всю вторую половину дня. Когда Хонус потянулся за камнями, чтобы начать очередное испытание, он почувствовал себя ребенком в храме, стремящимся к мастерам. Только теперь я стар и устал, а не молод и жаждущ. Когда посох Дейвена ударил его по тыльной стороне ладони, Хонус склонил голову.
– Спасибо, мастер.
Затем он поднял один из упавших камней.
Хонус потянулся за вторым камнем и почувствовал второй удар. Согласно традиции, он был сильнее первого.
– Спасибо, мастер, – спокойно произнес Хонус.
Спокойствие демонстрировало сосредоточенность ума, и Хонус знал, что Дейвен ищет вздрагивания или каких-либо признаков эмоций. Взяв два камня в покрасневшие от множества ударов руки, Хонус начал подбрасывать их, чтобы сделать каменный круг. На этот раз камни прошли почти две дюжины кругов, прежде чем он ошибся. Приготовившись к удару, Хонус потянулся к одному из камней.