– Мать клана говорит, что ты хочешь отправиться в Бахленд, – сказал Датлан. – Послушай моего совета и оставайся дома.
– Но твой брат совершил это путешествие, – сказала Йим.
– Да, Томмик дважды ходил туда продавать шкуры чёрных волков. Но вернулся он только один раз. Они не принимают чужаков, даже тех, у кого есть нужный им товар. Томмик попал в беду, я в этом уверен.
– Почему? – спросил Хонус.
– Потому что чёрные жрецы управляют каждым поселением и следят за соблюдением законов Бахла. Татуировка на твоём лице – смертный приговор. То же самое с мечом или кинжалом. А если ты путешествуешь без разрешения чёрного жреца, что ж, это тоже приговор. Нарушить можно множество законов, и каждое разбирательство заканчивается на Тёмном пути.
– Значит, мы будем путешествовать под видом проклятых, – сказал Хонус.
– Это не сработает, – сказал Датлан. – Проклятых хоронят заживо.
– Тогда мы будем объезжать все города и деревни. Бахланд густо населён?
– Томмик сказал, что мало кто живёт у побережья, потому что там высокие скалы и бедная земля.
– Тогда пойдём туда, – сказал Хонус.
– Хонус, твоё лицо тебя погубит, – сказала Йим. – Я должна пойти одна.
– Мои руны говорят об обратном. Такова воля Карм.
– Карм не предписывает ничего, кроме того, что каждый волен выбирать.
– И я решил пойти с тобой, даже если это будет стоить мне жизни. Я не вынесу ещё одной разлуки.
– Вы оба сумасшедшие, – сказал Датлан.
– Наверное, так и есть, – сказала Йим. – Но раз уж мы уходим, можешь дать нам ещё какой-нибудь совет?
– В Бахленде в это время года холодно. Одевайся теплее, но не слишком. Местные предпочитают серую одежду и носят её до тех пор, пока она не превратится в лохмотья. Никому не доверяй. Избегай чёрных мантий. Могу я спросить, ради чего ты готова пожертвовать жизнью?
– У меня там сын, – сказала Йим.
– Тогда ты смелая и любящая мать, – сказал Датлан. Он покачал головой. – Но глупая.
52
Лорд Бахл, Фроан, провёл зиму, оттачивая своё мастерство владения оружием, инспектируя постоянно растущую армию, вынося суровые приговоры и потакая своим желаниям. Ему были доступны изысканные блюда, лучшие вина, красивые женщины и всевозможные предметы роскоши, но, когда природа зазеленела, к нему иногда возвращалось чувство вины. Отчасти это было связано с тем, что его противоположное настроение – неуёмное стремление к хаосу – усиливалось из-за мягкой погоды. Мужчины и женщины гибли от его внезапных и жестоких приступов ярости, от которых был полностью защищён только Горм.
Как наставник Его Светлости, Святейший обычно ужинал с Фроаном. Однажды Фроан забеспокоился из-за одного из своих недавних решений и спросил:
– Ты помнишь семью, которую я приговорил к сажанию на кол?
– Тот, что недоплатил десятину? – спросил Горм.
– Да, – сказал Фроан. – Возможно, мне стоило пощадить детей. Они бы выросли и стали солдатами.
– Возможно, милорд. Но смерть малышей послужила сдерживающим фактором для других родителей, и они отдали свои души Богу. Вы приняли мудрое решение.
– Откуда такая уверенность?
– Я говорю с Богом, и Оно отвечает мне.
– Зачем называть Пожирателя «оно»?
– Потому что это выходит за рамки гендера.
– И всё же Карм – богиня.
– Это подтверждает мою точку зрения. Она обладает женской слабостью – это слабое божество, которому поклоняются такие же слабые. Ты живёшь в этом великолепном дворце, а у Карм нет ни единого храма.
– Ты хочешь сказать, что я сильнее Карм?
– После причастия так и будет, ибо твоё понимание и сила возрастут во много раз. Как и твоя уверенность в себе. Я знаю о твоих приступах неуверенности. Ритуал избавит тебя от них.
– Ты никогда раньше не говорил об этом ритуале.
– Я ждал прихода жрицы.
– Жрица? Я думал, Пожирателю служат только мужчины.
– Эта женщина – исключение.
– Что она делает? Позволит мне сосать её грудь?
Горм усмехнулся:
– Нет, ты выпьешь её кровь. Обычно достаточно одного глотка. Тогда ты станешь полноценным.
– Я не понимаю.
– Так и будет, милорд. Это станет настоящим откровением.
– Где и когда это произойдёт?
– На самой высокой башне. Что касается сроков – думаю, скоро. Очень скоро.
Как обычно, Фроан чувствовал, что Горм что-то скрывает, но он уже давно перестал пытаться его раскусить. Святейший был неуязвим для его взгляда. Фроан гадал, изменится ли что-то после кормления. Он надеялся, что изменится.
***
Хотя Хонус готовился к путешествию в Железный дворец с тяжелым сердцем, он стремился к быстрому отъезду. Он чувствовал ужас Йим и знал, что промедление только продлит его. Лучше совершить прыжок без долгих размышлений, подумал он, опасаясь, что размышления о предстоящих опасностях лишат Йим надежды, не изменив ее решимости. Кара помогла, предоставив одежду, подходящую для Бахланда, и пайки, которые не требовали приготовления.
Чтобы ускорить путешествие, они собирались проехать через Аверен верхом на лошадях, а вьючную лошадь запрячь для перевозки припасов. Затем, не доезжая до Бахланда, они собирались оставить животных и незаметно пересечь границу пешком. Единственным недостатком этого плана было то, что их должен был сопровождать конюх, чтобы забрать лошадей. Это означало, что у них будет меньше личного пространства во время приятной части путешествия.
Подготовка заняла всего три дня. Каждую ночь Хонус и Йим занимались любовью среди увядших фиалок, и это было горько-сладко. Ужины в банкетном зале были такими же. Разговоры велись приглушённым тоном или с напускной весёлостью. Кара в основном молчала. На пятое утро после возвращения Йим из башни Чертополоха всё было готово. Когда Хонус, Йим и конюх собрались садиться на лошадей, Кара выбежала во двор.
– Я уже столько раз прощалась, что ты, наверное, считаешь меня сумасшедшей, раз я говорю это снова.
– Нет, Кара, – ответила Йим.
– Я помню, как махала тебе с лодки в ту ночь, когда уплывала от фейри, – сказала Кара. – Тогда я думала, что ты отправляешься к своему возлюбленному, и мне становилось легче. Но теперь…
– Я снова отправляюсь к своей любви – к своему сыну. – Йим улыбнулась и взяла Хонуса за руку. – И моя возлюбленная пойдёт со мной.
– Ты так красиво говоришь, но... но... Я не могу это произнести. Я не буду этого произносить. О, Йим! О, Хонус!
– Всё закончится хорошо, Кара, – сказала Йим. – Я правда в это верю.
– Ну, твоя вера – это то, что делает тебя Носителем, а меня – нет.
– Я больше не Носительница. Я мать. Я знаю, что ты поступила бы так же ради любого своего ребёнка.
– Может быть, – сказала Кара, – мне бы хотелось так думать.
Она обняла Хонуса.
– Береги её, Хонус. И береги себя.
Затем она обняла Йим.
– Да защитит тебя Карм. А теперь возвращайтесь оба, и не ждите восемнадцать зим, чтобы сделать это! Затем Кара со слезами на глазах поцеловала их обоих и поспешила в зал.
Хонус вывел их за ворота поместья и повёл через деревню. Затем он свернул на тропинку, которая шла вдоль берега озера на запад. Этот путь вёл в обход более оживлённых дорог. Когда они почти миновали озеро, из воды раздался голос.
– Мама!
Все посмотрели в ту сторону и увидели голову, торчащую из бурной воды.
– Чертополох? – крикнула Йим.
– Да, – ответила девушка. Затем она поплыла к берегу, делая мощные гребки. Она достигла его гораздо раньше, чем ожидал Хонус, вынырнув раздетой из ледяной воды. Подойдя к группе, она обратилась сначала к парню.
– Хамик, ты можешь возвращаться к своей семье. Старейшие доставят маминых лошадей домой в целости и сохранности.
Когда мужчина, казалось, заколебался, она добавила более повелительным тоном:
– А теперь ступай. Я должна поговорить с матерью и Кармаматусом.
Когда парень отъехал, Чертополох поцеловала руку Йим. – Мама, у тебя есть то, что я тебе подарила?