Об этих людях я напишу в другой раз, поскольку мне судьба была встретиться с ними снова – в целом не без удовольствия. Не все они принадлежали к одному будущему: некоторые из мужчин, занявших тогда места на скамьях Арго, приходились другим отцами и дедами. Там, где времени не существует и карты еще не развернуты, это не имеет значения. Мы снова гребли к берегу, где показался маленький Кинос.
Я отвел Урту и Ясона в низкую пещерку, где Кинос рисовал картинки и мастерил игрушки, утешавшие его в первые годы одиночества. Ясон остался там, ссутулившись над соломенной фигуркой Финея. Остальные я потерял в сумятице перед дворцом.
– Она так близко, что мы можем слышать ее дыхание, – напомнил я Урте, пока мы обыскивали заросли перед пещерой.
– Это все шиповник, – понимающе отозвался правитель. – В такие заросли детей посылают грезить для Неметоны, богини рощ. Годом позже мы пьем напиток из его ягод. Кровавые розы и детские грезы хранят жизнь рощи. – Он хмуро покосился на меня. – Только сон сну рознь…
– Да. Понимаю. Ты ищи там, а я посмотрю здесь.
Разделившись, мы продирались сквозь колючие кусты. Я уже целую вечность обдирал кожу шипами и задыхался во влажной духоте, когда совсем рядом послышался радостный возглас Урты. Ясон ждал нас с пустым взглядом, и мысли его блуждали неизвестно где, но, завидев нас, он с искренней радостью улыбнулся сонной девочке в драном плаще, свернувшейся на руках у отца. На шее у нее болталась половинка лунулы.
А в правой руке была зажата маленькая стрела эльфов – каменная стрела, подаренная подружкой Атантой на переправе. Словно почувствовав, что теперь в безопасности, девочка разжала пальцы. Урта подхватил острый камешек и сунул за пояс.
Ясон склонился над Мундой, потрогал лоб, погладил спутанные волосы.
– Тайна жизни, – сказал он тихо.
– Одна из тайн, – отозвался Урта. – Важная тайна, но есть и другие.
– Да, думаю, так оно и есть. Доброе дело. Я рад за тебя.
Урта поцеловал дочь в кончик носа, взглянул на нее, словно увидел впервые.
– Благодарю. Но в ближайшие несколько лет мне не придется скучать.
Мы с ним переглянулись.
– Ты будешь поблизости, чтобы приглядеть за ними? – спросил он.
– Думается, буду. Хотя я еще многого не понимаю. Кажется, я появился там, где надо, но слишком рано.
– Прекрати, Мерлин. Я слишком вымотался, чтобы разбираться в твоих премудростях. И есть хочу. А тебе, Ясон, придется что-то решать, когда мы вернемся на корабль.
Но Ясон только поклонился правителю:
– Я уже решил. Решил в тот миг, когда увидел тело сына. Как только окажемся за рекой, как там ее?..
– Нантосвельта.
– Да. Как переплывем Нантосвельту, я ухожу. Решение принято. Осталось только найти колоссы моих друзей… тех, что остались живы.
– Да ведь все живы!
– Аталанта умирает. Она не дождется, пока я отыщу колосс.
Я мог бы сказать ему, что колоссы уже «дома». Об этом я первым делом позаботился, вернувшись на Арго. Крошечные, одетые в бронзу духи воссоединились с владельцами. Аргонавты вот-вот должны были исчезнуть, отправиться по своим старым домам, сменив чужой мир духов на родной. Но все они решили довести Арго до Извилистой, где Ясон освободится наконец от власти Отравленного, Несущего Смерть.
Все, кроме Аталанты. Ей оставалось жить несколько часов. Но, лежа в Духе корабля, гостьей Арго, она открыла мне, что у нее уже родилась дочь.
– Ей теперь три года. Без меня ей тяжко придется. Но, быть может, я ожила в Уланне.
– Кого Уланна точно оживила, так это Урту.
– Я рада это слышать, – проговорила она и вдруг крепко ухватилась за меня. – У меня тоже есть капелька Света прозрения, Мерлин. Ее дети от Урты и дети Урты от Айламунды будут не самой счастливой семьей. Только ты это знаешь, только ты можешь понять. Настанет день, когда Глашатаев Короля будет двое. И рассказы их будут полны раздоров и невзгод. Как сказал мне однажды отец: «Будут горести и протяжные вздохи, прежде чем исцелится земля». Это было сказано о давнем времени, о моем времени, а оно давно прошло. Но его слова звучат в вечности, Мерлин. Не бросай их крепость. – Она засмеялась какой-то своей мысли. – Ты хороший целитель и неплохо переносишь вздохи.
– Если бы я мог исцелить тебя…
– Ну вот не можешь. И ничего тут не поделаешь, как любят говорить эти кельты. А вот это возьми и храни хорошенько. Если когда-нибудь тебе покажется, что она нашептывает тебе, прислушайся!
Она вложила мне в руку бронзовую скорлупку своего колосса. Это была всего лишь игрушка, очарованная статуэтка, крошка воспоминания, которое сохранится, когда тело, объединившись с похищенной душой, уйдет обратно в могилу. Но я обрадовался подарку.
Когда она умерла, мы завернули ее в плащ Ясона. Наскоро сложили ей памятник на дальней стороне Нантосвельты, у брода Последнего Прощания – невысокий курган над неглубокой могилой, каменный покров тела. В первый раз я заметил, как много таких насыпей разбросано в кажущемся беспорядке у этой переправы в Иной Мир.
Я последним отошел от могилы. Из всех нас лишь мне слышны были поющие голоса, далекий плач труб, удары барабанов. Эхо прошлого. Там, семьсот лет назад, Аталанту тоже опускали в могилу. Но ее заплаканную дочурку ждала впереди долгая и удивительная жизнь.
От равнины МэгКата, где собирались на игрища Вороны Битвы, насыпь дороги круто поднималась к крепости Тауровинда, гостеприимно светившейся огнями. В сумерках кто-то приветственно размахивал факелами, и всадники скакали через равнину по дороге шествий, окаймленной новыми камнями и новыми деревьями. Манандун возглавлял отряд встречающих, Кимон и Уланна не отставали от него. В священной роще они сошли с коней и пешком пробежали к берегу, где причалил Арго.
Мы спрыгнули с борта и вышли на берег.
Кимон вбежал в реку навстречу сестре и обнял ее так горячо, что оба плюхнулись в воду на отмели. Урта прошагал мимо них не оглянувшись, он видел только Уланну. Ее улыбка стала грустной, когда он шепнул ей на ухо весть о судьбе Аталанты.
Уже отжимая воду из штанин, я приметил, что Ясон и Рубобост остались на корабле, вместе с пятеркой мрачных аргонавтов. Они стояли, склонившись через борт и наблюдая шумную встречу. Великан-дак махнул мне рукой. Не похоже на него было пренебречь добрым жарким и крепкой выпивкой.
– Нам дальше! – крикнул Ясон. – Сыт по горло этой страной, не в обиду будь сказано здешнему правителю и его крепости.
Ниив, стоявшая рядом со мной, – она так и следовала за моей тенью! – шепнула:
– Миеликки хочет с тобой поговорить.
Я тут же снова вошел в воду и забрался по веревочной лесенке на палубу, нырнул к духу корабля. Ясон, пригнувшись, пролез за мной.
Откуда-то донесся порыв летнего ветерка, и Хозяйка Севера, юная и стройная, поманила меня к себе, в тень высокой сосны, где она сидела рядом со спящей рысью.
– Арго уходит, – сказала она. – Не отправишься ли с ним и ты? Или пока останешься здесь? Он мог бы перенести тебя обратно на Тропу или в Греческую землю – куда пожелаешь.
«В Греческую землю? Я думал, Арго устал, а Миеликки рвется домой. Разве они плывут не на север?» – мысленно спросил я ее.
– Он устал, и мне хочется домой, – согласилась богиня, – но Ясон смягчил его сердце. И есть пятеро, которых нужно доставить домой к их могилам. Рубобост начнет плавание с нами, а потом свернет к дому. Илькавар и Ниив остаются. Мне будет ее не хватать, и я хочу тебя попросить о чем-то.
Я терпеливо ждал. Миеликки взяла меня за руку, светлые глаза глядели с нежной заботой.
– Ты опечален, Мерлин.
– Да. Немного. О чем попросить?
– Ниив должна состариться и умереть. Прежде чем она умрет, доставь ее обратно к озеру. Потрать немного своего волшебства, чтобы предсказать приближение смерти. Дорога займет месяцы, а мне, право, хочется получить свою девочку обратно еще теплой. Обещаешь?
– Бери ее сразу. Она нагоняет на меня страх.
– Она хочет остаться. Она тебя любит.
– И я должен ответить на ее любовь?