А теперь криминальные новости из ближнего зарубежья. Вчера в Литве, в окрестностях Клайпеды, было совершено покушение на известную предпринимательницу, жену германского адвоката Регину Шмидт, которую местная печать недвусмысленно именует «крестной матерью» литовского теневого бизнеса… — В ванной послышался шумный всплеск воды. А спустя мгновение на пороге кухни появился Виталька и ошалело уставился на телеэкран. — Ее машина была обстреляна неизвестными из автоматического оружия при выезде из ворот особняка предпринимательницы. Тяжелые ранения получили охранник и шофер. Сама «крестная мать» чудом не пострадала. Никаких комментариев по поводу инцидента журналистам получить не удалось. Предположительно имела место очередная мафиозная разборка…
На этом передача закончилась, и на экране замелькала очередная рекламная пауза.
— Полный атас! — возбужденно заметил Калашников. — Так я и знал! Началось, елки-моталки…
— Что началось? — удивилась Ника. И взглянув на своего приятеля, не смогла удержаться от смеха.
Голый и мокрый следователь по особо важным делам, взволнованно переминающийся в накапавшей с него луже, безусловно, представлял собою довольно забавное зрелище.
— Ты хотя бы вытерся для начала, Шерлок Холмс! — хохотала Ника. — Еще насморк подхватишь…
Но Витальке явно было не до смеха. Схватив со стола еще не запеченный тост, он жадно вцепился в него зубами и с набитым ртом принялся давать Нике указания:
— Бу-бу-бу…
— Ой, умора!..
— Бу… В общем, так, старуха. Ты едешь в Клайпеду, — проглотив тост, заявил Калашников.
— Что? О чем ты, милый? — удивилась девушка.
— Никаких «что»! — отрезал Виталька, подбираясь к еще не залитому сметаной салату. — Завтра же подашь документы. Надо как можно скорее добраться до этой «крестной матери» и разговорить ее, пока эту красотку тоже не замочили…
— Ничего не понимаю! — возмутилась Ника и шлепнула его по руке. — Да оставь ты салат в покое!.. При чем здесь эта Регина?..
— Ковальчуте! — рявкнул голодный следователь. — Это она, понимаешь?! Шмидт — фамилия ее мужа. Она была посредником Широкова в сделках с фирмачами. Литовская «королева металла», мать ее за ногу!
— Ты в этом уверен? — на всякий случай переспросила Ника. Но тут же поняла всю неуместность подобного вопроса. — Хорошо, я подам документы. Но для оформления визы потребуется время…
— Значит, ты задействуешь все свои связи, чтобы оформить бумажки как можно быстрее. Придумай что-нибудь! Ты же умная баба!
— Ну хорошо. Я попытаюсь, — пожала плечами Ника. — А ты сам что собираешься делать?
— А я… — Виталька со вздохом опустился на табуретку. Вытерев о скатерть мокрые руки, встряхнул опустевшую пачку «Мальборо». Закурил. И произнес загадочно: — Я еду в Питер. А потом — в Мурманск. Как говорится, по горячим следам. Надо кое-что проверить… Все поняла, старуха?
— Все, — вздохнула Ника.
Ей почему-то вдруг стало грустно. Хотя особых причин для грусти не было. И девушка это понимала. Усевшись Витальке на колени, она обвила руками его шею и доверчиво прильнула щекой к груди своего друга:
— Значит, ты уезжаешь?
— Угу…
— А я остаюсь одна?.. Всегда одна…
— Но я скоро вернусь, — мягко заметил Калашников. — Очень скоро… Ты будешь меня ждать?
— Конечно, буду… Я ведь просто баба. И должна кого-нибудь ждать. И надеяться…
— А ты не пожалеешь? — недоверчиво спросил Виталька, прижимая ее к себе.
— Это будет зависеть от тебя, миленький… Довольно странное объяснение в любви, не правда ли?
— Очень странное. Как и мы с тобой… Чему ты улыбаешься?
— Так… Знаешь, я ведь тебя едва не сосватала… Одной своей хорошей подруге…
— Ну, это еще не поздно…
— Нет уж. Дудки, — покачала головой Ника. И прижалась к нему еще сильнее. — Я, между прочим, по гороскопу — рак. И что ко мне в клешни попало — то пропало…
— Обожаю вареных раков, — усмехнулся Калашников. — Особенно с холодным пивом…
И нежно поцеловал девушку в губы.
11 июня
Медведково
Утро