И вдруг случилось это. Упало натурально как снег на голову. И захватило скромную пенсионерку врасплох. За каких-то несколько месяцев почти весь ее годами нажитый капиталец в одночасье превратился в прах. Хорошо, умные люди вовремя присоветовали купить на остатки его немного валюты. И хоть страшно было — аж жуть! — Марья Сергеевна, мужественно преодолев не только страх, но и свои идейные принципы, прикупила-таки пресловутые доллары и упрятала их от греха подальше в старый чулок. И как оказалось, не напрасно. Ибо скромная ее пенсия очень скоро сделалась ну просто смешной. И жить на нее стало уже действительно и очень худо, и очень бедно. Но все-таки еще можно. Тем более что никаких особых запросов у Марьи Сергеевны, в сущности, никогда и не было.
Между тем жизнь в стране круто повернула в другое идейное русло и так же круто начала меняться. И меняться, как водится, не в лучшую сторону. Не стоит, пожалуй, в подробностях живописать, к чему это вскоре привело. Равно как и не стоит объяснять, что испытывала, взирая на столь возмутительные перемены, Марья Сергеевна и большинство людей ее поколения. А стоит лишь заметить, что под впечатлением увиденного в них с неожиданной силой вспыхнул проклятьем заклейменный ныне революционный дух и, взывая к справедливости, засияли в сердцах кристально чистые коммунистические идеалы.
Стоит также отметить, что до сих пор Марья Сергеевна политикой совершенно не интересовалась. В самом деле, ну куда ей было, со своим скромным умишком, до таких высот? На то существовали в едином лице — ум, честь и совесть нашей эпохи. И Марья Сергеевна всецело доверяла этому универсальному уму. Но случившаяся в стране катастрофа неожиданно поставила ее лицом к лицу не только с многочисленными и доселе неведомыми житейскими проблемами, но и с суровой реальностью политической борьбы. И нетрудно догадаться, какую сторону приняла в ней пожизненно беспартийная Марья Сергеевна.
Вслед за своими политическими кумирами она начала гневно именовать нынешнюю власть «оккупационным режимом», известных государственных мужей — «ворами в законе», а расплодившихся повсюду в невероятных количествах «новых русских» — проклятыми «буржуями». Что, однако, не помешало ей, поддавшись на соблазнительные посулы этих самых «буржуев» и рассчитывая на верные барыши, безоглядно вложить свою потаенную валюту в одну из пресловутых финансовых пирамид. Результат подобных вложений ныне хорошо известен. И не только Марье Сергеевне. Итог вполне закономерный и предсказуемый, зато основательно пополнивший ряды несгибаемых борцов за коммунизм.
В результате, оставшись в буквальном смысле без гроша, поскольку ее смешную пенсию начали до смешного надолго задерживать, Марья Сергеевна вынуждена была отчасти поступиться принципами и пойти в услужение к ненавистным «буржуям», а именно: наняться вахтером для круглосуточного дежурства в подъезде одного из элитных домов неподалеку от своей собственной хрущевской хибарки.
Работа оказалась столь же символической, как и выплачиваемая за нее зарплата. Которую тем не менее ей относительно регулярно выплачивали и на которую, тоже весьма относительно, но все-таки можно было как-то существовать. Пресловутые буржуи оказались при ближайшем рассмотрении обыкновенными гражданами, как и прежние, только значительно лучше одевались. А главное — у Марьи Сергеевны было на работе столько же свободного времени, сколько и дома.
Чтобы отчасти скрасить унылые часы очередного дежурства, она, как и подобает всякому идейному человеку, внимательно штудировала партийную печать, вникала в мудрые мысли новых коммунистических вождей и всякий раз поражалась беспощадной точности их критического анализа современной действительности. Впрочем, критиковать она и сама уже неплохо научилась, чему в немалой степени способствовала не только партийная печать, но и регулярные коммунистические митинги, непременным участником которых была и Марья Сергеевна. В бой за попранную справедливость она отправлялась с любовно изготовленными из подручных материалов транспарантами и портретами любимых вождей. И, заклеймив позором продажный режим, как говорится, с глубоким удовлетворением возвращалась на свой боевой пост в подъезде сугубо буржуазного дома на улице Билюгина. И вновь коротала унылые часы за чтением партийных газет.
По совести говоря, временами становилось Марье Сергеевне от этой беспощадной идейности и скучно, и грустно. И чтобы немного отвлечься, она украдкой почитывала одну популярную столичную газету: невероятно скандальную, изрядно пошловатую, откровенно развратную, а все-таки — ну очень интересную… Особенно же любила знаменитый кроссворд, над которым всякий раз изрядно потешалась и ломала себе голову.