Поставив у крыльца садовую лейку, он с нежностью оглядел свой великолепно ухоженный дачный участок с красовавшейся посредине его огромной клумбой благоухающих роз — розы вообще были его страстью, — устало вздохнул и опустился на разогретые солнцем деревянные ступени.
Его всегда удивляло, что люди в этой стране, в сущности, не любят цветы. Как не любят и не понимают самой красоты — этого вдохновенного и божественного дара свыше, призванного возвышать и одухотворять низкую человеческую душу. Их отношение к красоте сугубо утилитарно и, как это ни прискорбно, вполне варварское… То ли дело за границей! Цветы там высаживают буквально на каждом шагу. Относятся к ним любовно и бережно. И сказывается в этом не столько общая культура европейцев, сколько глубокое осознание ими уязвимости и хрупкости всего прекрасного…
На соседнем участке, где вместо скромной писательской дачи недавно вырос помпезный и безвкусный дворец какого-то «нового русского», тоже росло немало цветов. Но служили они скорее экзотической декорацией, нежели естественной частью облагороженного человеком природного ландшафта. За ними, разумеется, тоже ухаживали, но и беззаботно срезали в угоду какой-нибудь мимолетной прихоти хозяев либо вовсе мимоходом швыряли на клумбу окурки.
«Нет, варвары мы, безнадежные варвары, — с горечью думал он. — И страшно далеки мы от подлинной цивилизации и культуры…»
А еще на соседнем участке неустанно гремела музыка. Многочисленные охранники и прислуга днями напролет донимали его однообразной «попсой» музыкальных радиостанций или врубали на всю катушку стоявший на террасе огромный телевизор. Именно по этой причине, а также в силу многих других немаловажных причин он и разлюбил в последние годы бывать на своей маленькой, скромной дачке в Переделкине.
Любуясь своими розами и подставляя лицо розовеющим лучам клонившегося к закату майского солнца, он невольно прислушивался к тому, что монотонно бубнил этот ненавистный соседский телевизор. Сказать по правде, телевидение он вообще не любил. Считал его самым пошлым и навязчивым воплощением современной масскультуры. И слушал в основном только новости.
Все, что ему необходимо было узнать, он уже давно знал, благодаря неразлучному сотовому телефону. Теперь его интересовали только детали. Вернее, то, как они неизбежно будут интерпретированы беспардонными телевизионщиками. Надо отдать им должное — эти неповторимые мастера вдохновенного вранья выдавали порой совершенно удивительные пассажи.
Сообщения, которого он терпеливо ждал, по телевидению отчего-то до сих пор не передавали. Не передали его и в сводках новостей музыкального радио. Это затянувшееся молчание, наверное, можно было объяснить лишь определенной растерянностью тех компетентных органов, которые обыкновенно предоставляют информацию о подобного рода сенсационных событиях. А между тем ничего особенного не произошло. Просто, как говорится, «порвалась серебряная цепочка, и разорвалась золотая повязка, и разбился кувшин у источника… И возвратился прах в землю, чем он и был; а дух возвратился к Богу, Который и дал его…». Ибо нет в этой жизни ничего вечного-долговечного. Особенно для тех, кто рискует.
— Дорогие телезрители, — после очередной рекламной паузы улыбчиво пропела дикторша, — в нашей вечерней программе произошли небольшие изменения. Следующую, 286-ю серию мексиканского телесериала «Розы и тернии» мы покажем вам через полчаса… — На террасе послышался разочарованный стон какой-то поклонницы упомянутого сериала, очевидно, из числа прислуги. — А сейчас в эфир выйдет специальный выпуск телепередачи «Криминальный канал»…
«А вот это уже любопытно, — подумал он. — Не иначе попрыгунья-стрекоза и сегодня своего не упустила…»
И, поднявшись, он направился в дом.
Небольшой японский моноблок коротко вспыхнул и молниеносно выдал на экран замечательную цветную картинку. В сопровождении известной мелодии из фильмов про Джеймса Бонда уже вовсю шла стремительная документальная заставка этой популярной в народе телепередачи. Взрывались и летели в пропасть горящие автомобили, размахивали руками и ногами бесстрашные омоновцы в камуфляжке и черных масках, строчили автоматы, огрызались пистолеты, разлеталась брызгами кровь, валились наземь убитые и раненые — словом, предисловие было изрядно крутое и впечатляющее. Именно такое, какое и должно быть у подобного рода дешевого и вульгарного кримдайджеста.