— Соблазняешь, — усмехнулся Калашников. — А я вот возьму и приеду. Могу, между прочим, и на ночь остаться.
— Ну… так мы с тобой не договаривались. А впрочем, посмотрим… Господи, отчего же мне так хреново? — с удивлением подумала вслух Ника.
— Не горься, старуха. Все образуется… Ну так я погнал?
— Угу…
Пока Виталька мчался к ней на своем «харлее» через вечернюю Москву, Ника, немного оклемавшись, принялась соображать ему ужин, размышляя между делом о причинах охватившей ее непонятной тоски.
На первый взгляд причин для этого как будто не было. Репортаж она сбросила. Забойный репортаж. Что косвенно подтверждали обрушившиеся на нее девятым валом телефонные звонки. Приняв несколько поздравлений, Ника в конце концов махнула на них рукой и вырубила оба телефона. Может она, в самом деле, просто отдохнуть?!
Однако тоска, навалившаяся на нее еще на студии, от этого меньше не стала и вскоре превратилась в настоящую хандру.
«И почему я такая дура? — размышляла Ника. — Ведь все у меня, как говорится, о’кей, а я хандрю…»
Хандрить она ужасно не любила. Хотя, надо признаться, случались в ее жизни такие серенькие минутки. И случались, увы, довольно часто. Причины для этого были всякий раз разные. Чаще всего — просто усталость или раздражение, которые Ника успешно преодолевала, занявшись домашним хозяйством. (Трудотерапию она вообще считала лучшим средством от всех болезней.) Но сегодня был какой-то особенный случай. И Ника безуспешно пыталась разобраться в его причинах.
Наскоро сварганив весьма аппетитный и эстетичный ужин, а в этом она была непревзойденная мастерица, Ника с облегчением перевела дух, переоделась в изысканное алое кимоно из тончайшего шелка, которое бывший второй муж в свое время привез ей из Японии с очередных соревнований, затем уселась на кухне у окна и вдруг, как бы взглянув на себя со стороны, разом поняла главную причину своей загадочной хандры. В эти минуты она, сама того не желая, была похожа на женщину, которая с волнением ждет своего любимого и единственного. В чем, собственно, и заключалась вся загадка. Господи, да ведь у нее просто сто лет не было мужика! Натурально не было — во всех смыслах…
Тут Ника со стыдом вспомнила, как пару дней назад, принимая ванну, она так изрядно забалдела, что не захотела вылезать оттуда, когда вся вода уже слилась, и в этом состоянии блаженного кайфа, размечтавшись, даже не заметила, как невольно начала ласкать сама себя… И это она — признанная звезда телеэкрана, которую, несомненно, мечтали трахнуть сотни тысяч, если не миллионы мужиков по всей России! Одним словом, полный атас, как говорил Виталька.
Теперь Нике стало окончательно ясно, почему она вдруг с бухты-барахты пригласила его приехать. Это притом, что по дороге домой сама мечтала лишь об одном — поскорее добраться до постели и уснуть.
«Все, дошла, — с ужасом подумала Ника. — А может, так оно и лучше. Ведь Витаська мне как будто не чужой…»
Нетерпеливый звонок в дверь вовремя прервал ее грустные мысли — его звонок. И Ника с замирающим сердцем, как влюбленная дурочка, опрометью бросилась открывать, разумеется мимоходом взглянув на себя в зеркало. «Ну и курица! А впрочем, сойдет для сельской местности…»
Усталый, чумазый, улыбающийся Виталька стоял на пороге со шлемом в одной руке и чудесным букетиком ландышей в другой.
— Ой, какая прелесть! — растаяла Ника. К ней уже сто лет никто вот так запросто с цветами не приходил. — Спасибо, Виталик… — И чмокнула милого друга в щеку.
— Жрать хочу, старуха, полный атас! — первым делом заявил ее долгожданный гость.
— Ну так валяй мыть руки! — невозмутимо бросила Ника. — Полотенце сам знаешь где…
— А можно я по-быстрому нырну под душ? — неуверенно спросил он.
— Можно, милый. Даже нужно, — улыбнулась Ника и поспешила на кухню подыскать для ландышей подходящую посуду.
Перебирая разнообразные изящные вазочки, она слышала, как весело зашелестела вода в ванной. Как Виталька, блаженствуя под душем, что-то негромко мурлыкал себе под нос. Похоже, очередной хит из «Роллингов». Вспомнила невольно, как в свое время они плескались под душем вместе и тоже, раздухарившись, что-то такое пели, кажется, «Желтую подводную лодку»… И внезапно почувствовала, как по щеке у нее заскользила предательская слеза. Господи, как же это было хорошо — хоть на мгновение ощутить себя обыкновенной бабой! Которая просто любит, заботится, ждет. И к которой каждый вечер приходит он. Только не на ночь, а к домашнему очагу… Ну почему, почему она не могла жить так всегда?!