Зал заполнялся шумом и говором. Гремели стулья, смеялись девушки. Лишь над нашим столом висела острая, как топор, тишина. "Очнись..." - говорили глаза Валентина, уставленные на Виктора. Не ручаюсь и за свои глаза. Что-то, наверно, доходило до Витьки. Обычная уверенность в его голосе испарилась. Мальчишеским просительным тоном он повторил:
- Поедем, ребята!..
Тут только мы поняли, что все это у Витьки всерьез. Может быть, впервые за пять лет, в которые мы знали друг друга, в нем открылась мечта. Может, и человек-то перед нами открылся по-настоящему.
- Поедемте... - повторил он.
И может быть, впервые мне захотелось уважить его - не меценатски, не свысока, как когда-то давал переписывать ему конспект, - уважить товарища от души.
- Поедем! - сказал я.
Теперь мы объединились против Валентина вдвоем. Он с сожалением поглядел на нас, но, видя, что спорить с нами - попусту терять время, махнул рукой.
Виктор преобразился.
- А теперь - план поездки! - воскликнул он. - Предлагаю немедленно закупить продукты. Сколько у нас наличными?
Мы вывернули карманы. Набралось сто шесть рублей.
- Давайте в общий котел.
Мы сдали Виктору деньги.
- Купим необходимое - хлеб, консервы. Мало ли каких ресторанов, соблазнов встретится на пути? Оставим только на газировку. Без сиропа. Во-вторых, купим запас бензина. Нальем полный бак и запасную канистру. Нужны талоны: километраж у меня подсчитан, расход горючего я знаю. И еще - дадим телеграмму.
Виктор вырвал из блокнота листок и стал писать:
"Дорогой папа, прости за угон машины. Едем разыскивать марсианина. Тут такая история, можно сказать, - глобальная. Жди интересных вестей. Твой Виктор".
- Раз, два, три... - пересчитал он слова. - Ровно двадцать. Считая по три копейки за слово, - шестьдесят копеек: телеграмму пошлем простой, чтобы деньги зря не транжирить... Почтовый сбор десять копеек. Всего - семьдесят. Не много? Виктор вздохнул. - Ничего не поделаешь...
Мы сделали все по плану: отправили телеграмму, купили консервов и хлеба. Лопаты, пожалуй, найдем в Завьяловском. Закупили полный запас бензина. Оставили денег только на газировку, как советовал Виктор, и выехали из Симферополя по северному шоссе.
"Волга" летела, как птица. Транзистор на этот раз молчал, мы тоже молчали, переживая торжественность момента.
Вообще, день выдался молчаливым. Но если бы хоть чуть-чуть поскрести каждого и заглянуть, что там, внутри у нас, честное слово, у всех было одно: а если старик прав, если металлический человек был? Витька заразил нас уверенностью? Но если бы в каждом не звенела тайно мечта о необычайном, никакие убеждения товарища не подействовали. Мы не поехали бы, и все.
Если уж быть до конца откровенным, то за бравадой Валентина и за моим молчанием весь день скрывалась боязнь: не сболтнуть о. железном солдате, не показать себя дураком перед другими. А Витька не побоялся! Даже если из поиска ничего не выйдет, Виктор и тут будет прав: не все ли равно, как отдыхать?
Дорога, дорога... Забегая вперед, скажу, что до Завьяловского мы доберемся, найдем Пахомова, кручу, с которой кинули железного человека, будем копать под кручей, ничего не найдем. А пока мы едем, молчим.
Но мы разговоримся - не такая тема, чтобы можно было молчать. Откристаллизуется мысль, и разговор начнется. Хотя бы я и начну. А может быть, Валентин? Подождать, пока Валентин?..
Не заговорил, однако, никто. Позади нас раздался гудок. Кто-то на скорости, большей, чем наша, обгонял "Волгу". Виктор сдал в сторону, ближе к кювету. Синий милицейский мотоцикл пролетел мимо нас, нам подали знак остановиться. Виктор сбросил газ, через секунду машина стала.
Старший инспектор милиции - за ним маячили еще двое - подошел к "Волге".
- Виктор Яковлевич Казанский? - спросил он, козырнув Виктору.
- Я... - ответил Виктор, ничего не подозревая: правил уличного движения с утра он не нарушил ни разу.
- Машину придется задержать. - Инспектор опять козырнул Виктору.
- Почему? - спросил Виктор.
- Кому принадлежит эта машина? Инспектор наклонился к нему.
- Моему отцу...
- Якову Аполлинариевичу Казанскому, - добавил инспектор.
- Да... - Виктор начинал кое-что понимать.
- Освободите машину, - кивнули нам помощники инспектора. - Возьмите личные вещи.
Мы с Валентином вышли. Подумав секунду, Валентин потянул за собой рюкзак с консервами. Я распахнул багажник и вытащил сумку с хлебом.
- Вы тоже выходите, - предложил Виктору инспектор.
Виктор вышел, взяв по привычке транзистор.
- Но по какому праву? - воскликнул он.
Инспектор развернул перед ним телеграмму. Из-за Витькиного плеча я успел прочесть две строки:
"...проучить его, шалопая, оставить на дороге как есть. Директор треста Казанский".
- Будьте добры...- Инспектор отстранил Виктора на шаг от "Волги".
Они так и уехали: мотоцикл впереди, за ним - плененная "Волга".
Солнце садилось, согревая степь нежаркими косыми лучами. Шоссе лежало ровное, как линейка. Ни одной машины не было на нем от горизонта до горизонта. Тишина струилась неимоверная, пронизывала и опустошала нас, делала невесомыми. Чтобы не расплыться, не испариться в ней, Валентин сказал:
- Бензиновые талоны уехали...
- Чертов папаша! - Виктор яростно погрозил в ту сторону, куда скрылись "Волга" и мотоцикл. Однако он тут же успокоился и, загибая пальцы, начал подсчитывать: - Консервы есть, хлеб есть, транзистор есть...
Степь лежала огромная, и мир был огромным; тишина опять навалилась на нас, и опять, чтобы не раствориться в ней, Валентин спросил:
- Как будем добираться до Калитвы?
- На поездах - зайцами... - буркнул Виктор.
Жизнелюбцу Витьке все давалось легко. Молча он разворачивал карту - где тут ближайшая железнодорожная станция.