Железный Ворон
Глава 1
Темнота не была абсолютной. Она медленно, неохотно отступала, уступая место мутному, серому свету, который просачивался сквозь сомкнутые веки. Первое, что я осознал — это запах. Резкий, медицинский запах карболки, смешанный с ароматом сушёных трав и чего-то ещё… пыли и старого дерева.
Второе — ощущения тела. Оно было чужим. Абсолютно, совершенно чужим.
Я чувствовал, как колючие, сильно накрахмаленные простыни впиваются в кожу. Голова гудела тупой, ноющей болью, словно после тяжелейшего похмелья. Во рту пересохло. Тело казалось слабым, ватным, и совершенно не желало слушаться.
С невероятным усилием я разлепил веки.
Комната была небольшой, с высоким потолком, теряющимся в полумраке. Свет лился из единственного узкого и высокого, как бойница, окна. За мутным стеклом виднелось серое, хмурое небо. Обстановка была спартанской: моя кровать, покрытая серым казённым одеялом, тумбочка из тёмного дерева рядом, и стул. На потолке, вместо лампочки, висел мутно-белый стеклянный шар, который испускал ровный, холодноватый свет и тихонько гудел.
Я попробовал пошевелить рукой. Получилось. Бледная, с тонкими, длинными пальцами и аристократично выступающими костяшками, рука поднялась в воздух. Не моя рука. Мои были шире, с короткими пальцами и парой старых шрамов. Эта была… изящной. Рука юноши.
Внезапно дверь со скрипом отворилась. В комнату вошла женщина средних лет в строгом тёмно-синем платье с белоснежным воротничком и манжетами. Её волосы были туго стянуты в пучок, а лицо имело строгое, непроницаемое выражение. В руках она держала поднос с кружкой дымящейся жидкости.
Она подошла к кровати, поставила поднос на тумбочку и смерила меня холодным, оценивающим взглядом.
— Очнулись, княжич Воронцов? Похвально. Я уж думала, ваше эфирное истощение затянется ещё на пару дней.
Княжич Воронцов? Имя прозвучало в голове чужим, незнакомым эхом.
— Вы достаточно ослабили свой род, чуть не отправившись к праотцам из-за мальчишеской глупости, — продолжила она ровным, лишённым эмоций голосом. — Ректор был в ярости. Вам повезло, что лекарь Матвеев сумел вас стабилизировать.
Она взяла кружку. От неё исходил горьковатый травяной аромат.
— Пейте. Это восстанавливающий отвар. Вам нужны силы. Послезавтра итоговая Проверка по Защитным Плетениям. Ещё один провал, и совет Академии рассмотрит вопрос о вашем отчислении. А вы знаете, что это значит для вашего имени.
Она протянула мне кружку. Она была тёплой, почти горячей. Я чувствовал исходящее от неё тепло, и оно контрастировало с прохладным воздухом в палате. Голод пока не ощущался, но была сильная жажда и всепоглощающая слабость.
Женщина ждала. Её взгляд был пронзительным и не предвещал ничего хорошего.
Мысли роились в голове, как встревоженный улей. Какого хрена тут происходит⁈ Это было первое, что пробилось сквозь пелену слабости. Женщина, княжич, ректор… слова были чужими, декорациями в абсурдном спектакле. Так… я сплю что ли? Я попытался найти в происходящем хоть намёк на нереальность, на ту зыбкость, что присуща снам. Но нет, не похоже. Колючая простыня, холодный взгляд женщины, горький пар, поднимающийся от кружки — всё было абсолютно, пугающе реальным.
Я на автомате поднёс горячую кружку к губам. Тепло от керамики согревало пальцы. Но в самый последний момент, когда я уже собирался сделать глоток, в мозгу вспыхнула ядовитая мысль: А что, если это не лекарство? Может, меня тут держат уже давно, а эти отвары и делают меня таким слабым, послушным… слабоумным?
Эта мысль была как удар ледяной воды. Она отрезвила и заставила действовать.
Я остановился, опустил кружку и посмотрел женщине прямо в глаза. Я постарался, чтобы мой голос звучал ровно, хотя он и получился немного хриплым от долгого молчания.
— Спасибо, мне уже лучше. Я, пожалуй, откажусь.
Я протянул ей кружку обратно.
Женщина не шелохнулась. Она не взяла кружку. Её брови едва заметно сошлись на переносице, а в глазах мелькнуло что-то похожее на холодное недоумение. Она словно смотрела на диковинное насекомое, которое вдруг начало вести себя непредсказуемо.
Не дожидаясь её ответа, я, опираясь на свободную руку, с усилием сел на кровати. Это простое действие стоило мне огромных трудов. Голова тут же закружилась, мир на мгновение качнулся, и в ушах зазвенело. Я зажмурился, пережидая приступ дурноты. Ватные ноги коснулись ледяного каменного пола, и по телу пробежала дрожь. Я был одет в длинную, до колен, белую рубаху из грубого полотна.
Женщина наконец нарушила молчание. Её голос стал ещё более жёстким, в нём зазвенели стальные нотки.