— Княжич, не валяйте дурака. Ваше эфирное тело едва не распалось. Приказ лекаря Матвеева был предельно ясен. Вы должны выпить отвар для стабилизации.
Она сделала шаг вперёд и снова настойчиво протянула поднос с кружкой мне под нос. Горький травяной запах ударил в ноздри с новой силой.
Я сидел на краю кровати, ощущая слабость во всём теле и холод, идущий от каменного пола. Передо мной стояла эта непреклонная женщина с подозрительным варевом в руках. Она явно не собиралась отступать.
Внутри всё кипело от бессильного раздражения и растерянности. Да что она привязалась ко мне, Господи Боже мой⁉ Её настойчивость, её холодный, уверенный тон, это дурацкое «княжич» — всё это давило, высасывало последние силы. Я чувствовал себя настолько выжатым, настолько уставшим от этого непонятного мира, что единственным желанием было, чтобы меня просто оставили в покое.
Слова вырвались сами собой, почти без моего участия, пропитанные усталостью.
— Ладно… ладно… я выпью, только отстаньте, пожалуйста…
Я протянул руку и взял тёплую, тяжёлую кружку. Её пальцы на мгновение коснулись моих — они были сухими и холодными.
Женщина кивнула, на её лице отразилось нечто вроде строгого удовлетворения. Она сделала шаг назад, давая мне пространство, но её взгляд не отпускал меня ни на секунду, контролируя каждое движение.
Я поднёс кружку к губам, горький пар окутал лицо. Но в последний момент я остановился. Словно какой-то внутренний предохранитель щёлкнул. Эта реальность была слишком убедительной, чтобы быть сном, но и слишком абсурдной, чтобы быть правдой. И я должен был знать. Я должен был спросить.
Я опустил кружку, не отводя её от губ, и поднял на женщину глаза. Взгляд мой, должно быть, изменился. Слабость и раздражение уступили место чему-то иному — холодной, отчаянной решимости. Голос прозвучал на удивление твёрдо и чисто, без прежней хрипотцы:
— Скажите, это сон? У меня галлюцинация?
На секунду в комнате повисла звенящая тишина. Женщина замерла. Её лицо, до этого непроницаемое, как маска, дрогнуло. Она смотрела на меня так, будто я вдруг заговорил на совершенно неизвестном ей языке. Выражение холодного недоумения сменилось тревогой.
— Княжич… — начала она медленно, тщательно подбирая слова, как будто говорила с буйным или слабоумным. — Ваше сознание всё ещё путается. Это последствие истощения. Разум и эфирное тело тесно связаны.
Она сделала осторожный шаг вперёд.
— Отвар поможет вам прийти в себя и прояснить мысли. Это не галлюцинация. Вы в лазарете Северного Крыла Императорской Академии Магических Искусств и Управления. Вы — княжич Алексей Воронцов. Вы чуть не погибли на дуэльном полигоне.
Она протянула руку и тыльной стороной ладони коснулась моего лба, очевидно, проверяя наличие жара. Её прикосновение было прохладным и реальным.
— У вас нет лихорадки. Это хороший знак. А теперь, пожалуйста, выпейте.
Она не ответила на мой вопрос напрямую, списав всё на бред больного. Но её слова «Императорская Академия Магических Искусств», «Алексей Воронцов» — звучали как приговор. Это было название моей новой реальности.
Кружка с тёплым отваром всё ещё была в моих руках. Прикосновение женщины ко лбу было вполне настоящим.
Я не сводил с неё взгляда, крепко сжимая тёплую кружку. Её слова, такие уверенные и безапелляционные, не давали покоя. Императорская Академия… княжич Алексей Воронцов… дуэль… Это было слишком детально для бреда. Слишком слаженно.
Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, пробиться сквозь туман в голове. Вспомнить… Я должен что-то вспомнить… Я вцепился в эту мысль, как утопающий в соломинку.
И что-то произошло.
Сначала это было похоже на помехи в старом телевизоре. Но потом сквозь черноту век начали прорываться картинки. Не мои. Чужие. Яркие и болезненные, как осколки разбитого зеркала.
…Образ первый: Пыльный полигон, окружённый серыми стенами Академии. Напротив меня, ухмыляясь, стоит высокий, светловолосый юноша в такой же, как у всех, форме, но с гербом другого рода на груди. Это — княжич Голицын. В его руке сплетаются нити плотного, уверенного синего света. Он легко плетёт сложнейший защитный узор. Мои же руки дрожат. Тонкие, почти призрачные голубоватые нити света, исходящие от моих пальцев, путаются и рвутся. Я чувствую насмешливые взгляды со стороны, вижу лицо девушки с тёмной косой — княжны Оболенской, из-за которой и начался этот дурацкий спор. В ушах гудит от напряжения. Я должен доказать. Доказать, что я, Алексей Воронцов, не самый бездарный отпрыск своего рода…