Правая рука взметнулась снизу вверх. Короткий, злой апперкот, прямо в подбородок, который не был защищён капюшоном.
Раздался отвратительный влажный хруст.
Мой кулак, всё ещё окружённый слабеющим свечением «Кокона», врезался в его челюсть. Магическая защита, пусть и истончившаяся, сработала как кастет, многократно усилив удар.
Голова убийцы мотнулась назад. Его глаза закатились. Он не вскрикнул, а только как-то булькнул и мешком обрушился на каменный пол, выронив свой клинок, который со звоном отлетел в сторону.
Я стоял, тяжело дыша, над поверженным телом. И в этот же момент мой «Кокон», исчерпав последние остатки энергии, с тихим хлопком исчез, оставив после себя лишь лёгкий запах озона.
Я был беззащитен.
Второй убийца, который обходил меня сбоку, замер на полпути, глядя то на своего напарника, безвольно лежащего на полу, то на меня. Из-под его капюшона донеслось недоверчивое шипение. Он явно не ожидал такого поворота.
Но он был профессионалом. Изумление на его лице (или что там было под капюшоном) быстро сменилось холодной яростью. Он не бросился на меня бездумно. Он выхватил свой собственный клинок и медленно, не сводя с меня глаз, начал двигаться по кругу, отрезая меня от двери и ища момент для гарантированного удара.
Силы были на исходе. Рука, которой я нанёс удар, гудела от боли. Но адреналин всё ещё гнал кровь по венам. Я снова встал в стойку, глядя на врага и понимая, что второй такой трюк уже не пройдёт. Он будет осторожен.
И тут, в тишине, прерываемой лишь нашим дыханием, из коридора донёсся новый звук. Быстрые, приближающиеся шаги и чей-то встревоженный крик:
— Что за шум в палате Воронцова⁈
Второй убийца услышал это. Он бросил быстрый взгляд в сторону двери. Он понял, что времени у него больше нет. У него оставался лишь один шанс.
Он прекратил кружить и с низким рыком бросился прямо на меня, выставив вперёд свой стилет.
Адреналин, ярость и отчаяние смешались в один гремучий коктейль. Времени на раздумья не было. Его выпад был смертельно быстр.
Но мой разум, отточенный опасностью, работал ещё быстрее. «Кокон» был слишком сложен, на него не было сил. «Зеркало» — тоже. Но «Чешуя»… Это простое, «швейное» плетение…
Из последних сил я выбросил вперёд левую руку, ладонью к врагу. Я не пытался создать сферу. Я просто выплеснул остатки своей энергии в одну точку, формируя в уме матрицу самого простого, самого грубого щита.
В воздухе прямо перед моим лицом, за долю секунды до удара, вспыхнула и соткалась кривая, дрожащая, но вполне реальная завеса из полупрозрачных голубых чешуек.
Она была слабой. Жалкой пародией на то, чему меня учил Матвеев.
Но этого хватило.
Клинок убийцы, вместо того чтобы войти мне в грудь, с отвратительным скрежетом врезался в магическую преграду. «Чешуя» не остановила его, как «Кокон». Она начала осыпаться, крошиться под давлением, но она замедлила удар. Нож увяз в ней на то самое драгоценное мгновение, как в плотном киселе.
Этого мгновения мне было достаточно.
Я не стал отступать. Я шагнул вперёд, прямо в рассыпающийся сноп магических искр. Моя левая рука, от которой всё ещё исходило слабое свечение, поймала его руку с зажатым в ней стилетом. Одновременно я развернул корпус и правой рукой ударил его под локоть, выбивая сустав.
Он взвыл от боли, пальцы разжались, и стилет выпал на пол.
Я не дал ему опомниться. Поставив ему подножку и дёрнув за сломанную руку, я с силой завалил его на пол. Он рухнул рядом со своим напарником, корчась от боли.
Я стоял над ними, тяжело дыша. Комната плыла перед глазами. Силы покинули меня окончательно. Ноги подкосились, и я, чтобы не упасть, опёрся о стену.
Именно в этот момент в дверях появились люди.
Впереди был лекарь Матвеев, его лицо было мрачнее тучи. За его спиной стояли двое стражников Академии в начищенных кирасах и с магическими жезлами наготове.
Матвеев окинул взглядом сцену: я, прислонившийся к стене, двое в чёрном на полу — один без сознания, другой со сломанной рукой, — и два валяющихся клинка.
Его светлые глаза на мгновение расширились от удивления, когда он посмотрел на меня.
— Княжич… — выдохнул он.
А затем его взгляд стал жёстким, как сталь. Он указал стражникам на поверженных убийц.
— Взять их. В медблок. Обыскать, но сначала — стабилизировать. Мне они нужны живыми. И чтобы ни одна душа в Академии не знала об этом до утра. Ни одна.
Стражники молча и деловито принялись выполнять приказ.
Лекарь Матвеев подошёл ко мне. Он быстро осмотрел меня, проверил пульс, заглянул в глаза.