Это был не студент и не стражник. Высокая, грузная фигура, одетая в простой рабочий балахон из мешковины. На его поясе висела связка больших, старомодных ключей.
Это был кто-то из служащих Академии. Возможно, кладовщик или смотритель.
Я инстинктивно приложил указательный палец к губам и посмотрел на Лину. Тшшш! Она поняла меня без слов и замерла, превратившись в тень.
Мы сидели в темноте, а за решёткой, в нескольких метрах от нас, стоял этот здоровенный мужик в робе.
И тут мне в голову пришла совершенно шальная, идиотская мысль. Подшутить над ним. Просто заорать из темноты что-нибудь вроде «Бу-у-у!». Откуда это во мне? Я же серьёзный мужик, в конце концов! Но желание было почти нестерпимым. Представить его испуганное лицо, увидеть, как он подпрыгнет и уронит свои ключи…
Но я сдержался. Тяжело выдохнул, прогоняя дурацкий порыв. Если я это сделаю, он поднимет шум. Этот проход найдут. И наш единственный путь на «волю» будет закрыт навсегда. Последствия были слишком серьёзны.
Я решил просто ждать. Смотреть.
Мужчина в робе постоял у окна ещё с полминуты, глядя на что-то, чего мы не могли видеть. Затем он крякнул, почесал в затылке и, развернувшись, побрёл вглубь помещения, удаляясь от решётки. Его шаги становились всё глуше и глуше, пока совсем не затихли.
Мы остались одни. Тишина.
— Фух, — выдохнула Лина рядом со мной. — Пронесло. Это, должно быть, старый Хорт. Местный завхоз. Он отвечает за все подвалы и кладовки. Вечно чем-то недовольный старый ворчун.
Она посмотрела на ржавый рычаг.
— Ну что? Будем пробовать?
Я посмотрел на рычаг. Затем на решётку. Путь был свободен. Но…
Но ведь завхоз может вернуться. Или кто-то ещё может войти в этот подвал. Выходить сейчас, днём, было рискованно. Нас могли заметить.
— Лина… — прошептал я, и в моём голосе смешались азарт и осторожность. — Чёрт меня дери, мне не терпится туда!
Я посмотрел на ржавый рычаг, который обещал свободу. Но потом я заставил себя успокоиться. Моё новое стратегическое мышление, отточенное за последние сутки, подсказывало — нужно ретироваться.
— Но… — я повернулся к ней. — Не сейчас. Не сейчас. Нужно вернуться.
— Вернуться? — удивлённо прошептала она. — Но мы же почти у цели!
— Именно! — я кивнул. — Теперь мы точно знаем, что здесь есть выход. И это самое главное. Мы сможем выходить отсюда, когда захотим. Но выходить нужно с умом. Ночью. Или хотя бы по одному, чтобы другой мог прикрыть. Ползём назад. Пока Дамиан не вернулся. Я не знаю, можно ли ему доверять.
Лина на мгновение задумалась, взвешивая мои слова. Затем на её лице отразилось понимание и уважение.
— Ты прав, — кивнула она. — Чёрт. Ты скучный, но ты прав. Планирование важнее импульсивности. Этому меня пытался научить отец.
Она усмехнулась.
— Ладно. Отступаем. Но это место теперь — наш главный секрет.
Мы развернулись и поползли обратно. Путь назад казался короче. Теперь мы не исследовали, а возвращались с добычей — бесценной информацией.
Через десять минут мы уже были у люка в моей комнате. В комнате никого не было.
— Нужно закрыть, — сказала она.
Я нащупал дверцу и толкнул её. Она с тихим щелчком встала на место, снова слившись с тёмной стеной. Я вылез, отряхиваясь. Наш секрет был снова запечатан.
— Фух, — выдохнула Лина, снимая с запястья браслет «Тихого шага». — Вот это было приключение!
Она отдала мне и браслет, и вторую светосферу.
— Держи. Пригодятся. Назовём это «набор для побега».
Она с довольной улыбкой посмотрела на меня.
— Ну, пойду к себе, пока Дамиан не вернулся и не начал задавать свои язвительные вопросы. Ещё увидимся, Воронцов. И помни… — она приложила палец к губам. — Ни слова.
С этими словами она вышла из моих апартаментов, тихо прикрыв за собой дверь.
Я остался один. Наконец-то один.
Адреналин от вылазки медленно отступал, уступая место гулкой усталости. Я бросил артефакты, которые дала мне Лина, на диван и подошёл к столу. Взял учебник по плетениям. Нужно было продолжать учиться. Но мысли всё время возвращались к тайному ходу, к надписи «Игнат был здесь», к значку Голицыных, который холодил карман.
Я сидел так минут двадцать, погружённый в книгу и свои мысли, когда в дверь моих апартаментов постучали.
Стук был тихим, но настойчивым.
Я замер. Это не мог быть лекарь, он обещал прийти только завтра. Лина только что ушла. Оставался… Дамиан.
Я встал и молча подошёл к двери. Прислушался. С той стороны было тихо.
Я не спешил открывать.
— Кто там? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.