Я доел завтрак. В голове царила ясная, холодная решимость. У меня было три дня. И я не собирался тратить их на уныние.
Утро. Тренировка.
После завтрака я отложил все книги, кроме одной — «Базовые Плетения». В голове царила холодная ясность. Сила. Мне нужно больше силы.
Я встал посреди комнаты. Первым делом — «Эфирный клинок». Я вытянул палец и выстрелил. Невидимый заряд снова прошил воздух и оставил оплавленную дыру, на этот раз — в полене, лежавшем у камина. Слишком просто. Слишком прямолинейно.
Я открыл книгу. Следующим в списке атакующих плетений шёл «Эфирный хлыст». Суть была сложнее: нужно было не просто выстрелить энергией, а вытянуть её в длинную, гибкую нить, уплотнить и удерживать, управляя её движением.
Первая попытка была жалкой. Нить получилась короткой, дряблой и тут же распалась. Вторая — чуть лучше. К обеду, который появился на столе сам собой, я уже мог создать хлыст длиной в метр и даже сбить им со стола пустую кружку. Получалось. Моё новое тело училось с невероятной скоростью.
День. Сбор информации.
После обеда я, уставший, но довольный, засел за «Историю рода Голицыных». Я читал жадно, пропуская описания балов и генеалогические древа, и впиваясь в суть.
Сила: Их дар к стихийной магии был не просто «талантом». Он был агрессивным, почти неконтролируемым. Голицыны славились своей мощью, но не тонкостью. Они били кувалдой там, где можно было обойтись скальпелем. Слабость: Их главной слабостью была гордыня. Непомерная. Они не терпели оскорблений, не прощали поражений. Любой, кто показывал себя сильнее их, автоматически становился смертельным врагом. Нравы: Они презирали «низкие» виды магии — всё, что связано с артефакторикой, целительством, иллюзиями. Только чистая, боевая мощь имела для них значение. Анастасия: О ней в книге было мало. «Княжна Анастасия Павловна, единственная дочь главы Рода, Павла Голицына. Обладает редким для их Рода даром к магии Льда. Отличается сдержанным, холодным нравом и безупречным воспитанием». И всё. Никаких подробностей. Она была загадкой.
Вечер.
Я встал, прошёлся по комнате. Тренировки и чтение утомили, но не принесли облегчения. Чувство изоляции давило. Мне нужно было… просто с кем-то поговорить. С единственным человеком здесь, кто не вызывал у меня отторжения.
Я подошёл к двери своих апартаментов и вышел в общую гостиную Башни Магистров. Подойдя к двери Лины, я постучал.
Через несколько секунд дверь открыла она сама. Её волосы были растрёпаны, а на щеке — небольшое пятно сажи.
— О, Воронцов! — удивилась она. — Какими судьбами? Я думала, ты там уже с космосом разговариваешь от скуки.
Она улыбнулась своей обычной широкой улыбкой.
— Заходи, не стой на пороге. Только осторожно, не наступи на какую-нибудь мою «элегантную» деталь.
Я шагнул через порог её мастерской, снова погружаясь в знакомый хаос из инструментов и артефактов. Она отошла в сторону, давая мне пройти.
Я не стал ходить вокруг да около. Я пришёл за информацией, и нужно было понять, что она уже знает.
— Ты уже слышала о «событии»? — спросил я, глядя ей в глаза. — Ну… которое намечается?
Я намеренно не стал уточнять, о чём речь, проверяя её реакцию.
Улыбка на лице Лины тут же погасла. Она устало вздохнула и провела рукой по своим растрёпанным волосам, ещё больше их взлохматив.
— О твоей помолвке с Голицыной? Да. Слышала.
— Откуда? — удивился я.
— Дамиан сказал, — она пожала плечами. — Он, когда возвращается от ректора, всегда в курсе всех последних сплетен и указов. И делится ими со мной. Наверное, это его способ развлекаться — наблюдать за моей реакцией.
Она подошла к одному из своих верстаков и без сил опустилась на высокий табурет.
— Сочувствую, Воронцов. Честно. Это… худшее, что твой отец мог для тебя придумать.
Её сочувствие было искренним, без всякой насмешки или злорадства.
— Слушай, — она посмотрела на меня очень серьёзно. — Я знаю, ты её не видел. И книги врут. Так вот, я тебе скажу как есть.
Она подалась вперёд, понизив голос.
— Будь с ней осторожен. Очень. Она не просто «холодная». Она опасна. Год назад на тренировочной дуэли один парень из рода Шуйских позволил себе какую-то неосторожную шутку в её адрес. Она не вызвала его на дуэль. Она не пожаловалась. Она просто… посмотрела на него. И он провёл неделю в лазарете с тяжелейшим эфирным обморожением. Лекари еле спасли его дар. И доказать никто ничего не смог. Она даже пальцем не шевельнула. Просто… посмотрела.