Но я не стал бездумно повторять трюк. Одного раза было достаточно, чтобы понять — я могу. Теперь нужно было оценить весь арсенал.
На следующий день я снова углубился в главу «Пространственные искажения». Весь оставшийся день я провёл за чтением, впитывая информацию, как сухая губка.
Вот что я узнал:
«Малый сдвиг»: То, что я уже сделал. Перемещение небольших неодушевлённых предметов на короткое расстояние. В книге было примечание, что попытка «сдвинуть» живое существо или слишком большой объект может привести к «пространственному разрыву» и непредсказуемым последствиям.
«Карманное измерение»: Сложное плетение, позволяющее «отщипнуть» маленький кусочек пространства и носить его с собой. По сути — создание невидимой магической сумки, куда можно было складывать вещи. Текст гласил, что это плетение требует огромной концентрации и используется только опытными магами.
«Пространственный якорь»: Защитное плетение. Оно не создавало щит, а «прибивало» объект или мага к одной точке пространства, делая невозможным его насильственное перемещение (например, с помощью телепортации или отбрасывающего заклинания). Это было очень энергозатратно, но эффективно против определённых видов атак.
«Искажение перспективы»: Простейшая иллюзия, основанная на магии пространства. Она не делала объект невидимым, а лишь слегка искривляла пространство вокруг него, заставляя наблюдателя неверно оценивать расстояние до цели. Человек, идущий к тебе, мог думать, что ему осталось пять шагов, хотя на самом деле было все десять. Идеально для того, чтобы сбить с толку противника.
Больше ничего доступного для моего уровня в книге не было. Телепортация, создание порталов, разрывы — всё это относилось к высшей магии, требующей десятилетий практики.
Я закрыл книгу. Голова гудела. Я получил общее представление о своём «родном» даре. Он был не таким ярким и разрушительным, как магия Голицыных. Он был… хитрым. Изящным. Это была магия тактики, контроля и обмана.
И мне это нравилось.
Наступил вечер второго, последнего дня перед «знакомством». Я сидел за столом, снова и снова мысленно прогоняя всё, что узнал. «Маска Покоя» для лица. «Искажение перспективы», чтобы сбить её с толку, если она попытается «подойти» ко мне ментально. И знание, что в крайнем случае я могу «сдвинуть» какой-нибудь предмет, чтобы отвлечь внимание. У меня был план. У меня был арсенал.
И тут в дверь моих апартаментов снова постучали. На этот раз стук был нетерпеливым.
Я подошёл и открыл. На пороге стояла Лина. Она была взволнована.
— Алексей! Я кое-что узнала!
— Что такое? — спросил я.
— Я говорила с Дамианом. Он… он узнал, кто будет в свите Голицыных завтра. Помимо её отца.
Она зашла в комнату и понизила голос.
— С ними будет её брат. Родион Голицын. Тот самый, с которым ты дрался на дуэли.
Новость была как удар под дых. Завтра я встречусь не только с невестой и её отцом. Я встречусь с тем, кто чуть не убил Алексея. С тем, с кого и начался весь этот кошмар.
Новость эта не вызвала у меня страха. Наоборот. Внутри что-то щёлкнуло. Азарт и холодная ярость, которые я испытывал в последние дни, слились воедино.
— Что ж. Тем лучше, — сказал я ровно, и мой голос удивил меня самого своей холодностью. — Это в любом случае произошло бы. Так что… лучше раньше.
Лина смотрела на меня с беспокойством, она явно ожидала другой реакции.
Я отвернулся от неё и подошёл к окну, за которым медленно плыли галактики. Я смотрел в бездну, но видел не звёзды, а предстоящую встречу. И вдруг на меня нахлынула какая-то тоска. Осознание того, насколько всё это чужое, насколько я один.
— Знаешь… — я повернулся к ней, — … я хотел тебе кое-что сказать, Лина. Что-то… отчего тебе может быть некомфортно.
Лина нахмурилась. Её беспокойство усилилось. Она сделала шаг ко мне.
— Что такое, Алексей? Что случилось? Ты можешь сказать мне всё, что угодно.
Она была готова к чему угодно: к моим страхам, к новому безумному плану. Но не к тому, что я собирался сказать.
— Если бы я мог выбирать…
Слова застряли у меня в горле. Чёрт, неужели я это скажу? Сердце заколотилось, как сумасшедшее. Ладони вспотели. Вся моя напускная холодность и азарт испарились, оставив после себя только голого, нервничающего Петю Сальникова.
Я сделал глубокий вдох.
— Если бы я мог выбирать, то… я предпочёл бы помолвку с тобой.
Я сказал это.
И замер, чувствуя, как ноги еле держат меня, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Я не смотрел на неё. Я смотрел куда-то в пол, не в силах поднять глаза. Я ждал её реакции. Уничтожающей насмешки. Неловкого молчания. Злого окрика. Чего угодно.