Я молча встал, кивнул ему и вышел из его комнаты, оставив стакан на столе.
…
Я лежал в кровати, а мысли кружились в голове, как бешеные карусели.
Вот чёрт. Как же я мог так тупо себя выдать, а⁈ Слово «батя» звучало в ушах как приговор. Вдруг у него свои цели? Вдруг он расскажет об этом ректору? А тогда — менталисты, и всё, кирдык, приехали.
Эта мысль беспокоила, сверлила мозг. Но алкоголь, стресс и усталость сделали своё дело. У меня просто не было сил придумывать оправдания или планы. Я просто… вырубился.
Утро было тяжёлым. Голова гудела после настойки Дамиана. Я проснулся от тихого звона. На столике уже стоял завтрак, и рядом с ним — высокий стакан с мутной, шипучей жидкостью. Записка от лекаря гласила: «Антипохмельное. Выпей. Сегодня ты должен быть в своей лучшей форме».
Я с благодарностью осушил стакан. Гадость была редкостная, но через пару минут голова и вправду прояснилась.
Остаток утра я провёл в напряжённом ожидании. Я не тренировался. Я не читал. Я просто сидел в кресле и смотрел на дверь, мысленно готовясь к встрече. Я наложил на лицо «Маску Покоя», проверил, как она держится. Безупречно.
Ровно в полдень раздался стук.
Не тихий и неуверенный, как у Лины. Не короткий и деловой, как у Дамиана. А один-единственный, чёткий, властный удар костяшками пальцев по дереву.
Я сделал глубокий вдох.
— Войдите.
Дверь открылась.
На пороге стояла она. Анастасия Голицына.
Сегодня она была одета не в парадное платье, а в строгое, тёмно-синее учебное платье с серебряным шитьём. Волосы были собраны в простую, но идеальную косу. Никаких украшений, кроме маленьких серёжек с сапфирами. Она выглядела как идеальная студентка. Но холод в её серых глазах никуда не делся.
Она вошла и молча, без приветствия, окинула взглядом мои апартаменты. Её взгляд задержался на секунду на виде космоса за окном, потом скользнул по разбросанным на столе книгам и остановился на мне.
Я не встал. Я продолжал сидеть в кресле, глядя на неё в ответ. «Маска Покоя» скрывала моё бешено колотящееся сердце. Я следовал совету Дамиана. Непредсказуемость.
Она подошла и, не спрашивая разрешения, села в кресло напротив. Между нами был только низкий столик.
— Ректор сказал, что вы пережили покушение, — начала она, и её голос был таким же холодным и чистым, как лёд. — И что вы… изменились.
Она смотрела мне прямо в глаза, снова пытаясь «просканировать».
— Я пришла посмотреть на это «чудесное преображение» своими глазами. Итак, княжич Воронцов. Удивите меня.
Её слова были прямым вызовом. Она не собиралась ходить вокруг да около. Она пришла на дуэль. Только вместо клинков оружием были слова и воля.
Я слушал её, и её холодная, надменная уверенность не пугала, а, наоборот, разжигала во мне азарт. Ух, какая королева! Интересно, интересно!
Я глубоко вздохнул, позволяя себе расслабленную, чуть ленивую позу в кресле.
— Удивить? — я улыбнулся. Не нагло, а спокойно, с лёгкой иронией. — Не собираюсь я вас ничем удивлять, княжна. Если вы пришли только за этим — можете идти назад.
Я видел, как её брови едва заметно дёрнулись. Она не ожидала такого ответа.
— Но… — я сделал паузу, глядя ей прямо в глаза, — … если вы хотите пообщаться, познакомиться поближе… я здесь, к вашим услугам.
Я перехватил инициативу. Я отказался быть экспонатом, который она пришла изучать, и предложил ей быть… собеседником. Равным.
Анастасия смотрела на меня несколько долгих секунд. Её серая ледяная маска была непроницаемой. Она обдумывала мой ход.
— «Пообщаться»? — повторила она, и в её голосе прозвучали нотки сарказма. — Какая… неожиданная любезность от человека, который вчера на церемонии смотрел на мою семью как на своих злейших врагов.
Она не приняла моё предложение. Она нанесла ответный удар, напомнив о моём вчерашнем поведении.
— Впрочем, — продолжила она, не дожидаясь моего ответа, — раз уж вы так любезны, я задам вам один вопрос. Простой.
Она чуть подалась вперёд, и её взгляд стал ещё более пронзительным.
— Мой брат, Родион. После дуэли с вами он был в ярости. Он говорил, что вы были жалки. Что вы не смогли сплести даже простейший щит. А через два дня вы в одиночку обезвреживаете двух наёмников и создаёте «Кокон», который не всякий выпускник повторит. Объясните мне это несоответствие, княжич. Только, пожалуйста, без сказок о «пробудившемся даре». Я в них не верю.
Она откинулась на спинку кресла, ожидая ответа. Она загнала меня в угол, отрезав единственное правдоподобное объяснение. Она хотела правды. Или, по крайней мере, лжи, в которую она сможет поверить.