День — разум. Я зарывался в книги. Я прочёл «Основы эфиродинамики» от корки до корки, пытаясь понять не «как», а «почему» работает магия. Я читал историю, географию, основы имперского права. Я жадно впитывал информацию, латая дыры в своём знании об этом мире.
Вечер — дар. Вечерами я практиковал магию. «Малый сдвиг» теперь получался у меня легко и непринуждённо. Я научился перемещать по комнате сразу несколько предметов. «Эфирный хлыст» стал длиннее и послушнее. А «Маска Покоя» стала моей второй кожей.
Моими единственными собеседниками были Лина и Дамиан. С Линой мы часто сидели в её мастерской. Я просто смотрел, как она работает, а она рассказывала мне о мире артефактов, о свойствах металлов и камней. Наша неловкость после того разговора ушла, сменившись тёплой, спокойной дружбой. С Дамианом мы иногда молча пили его горькую настойку в его аскетичной комнате. Он никогда не спрашивал меня о моём прошлом, а я не лез к нему в душу. Наше молчание было красноречивее любых слов.
Так прошла почти неделя.
Однажды вечером, когда я сидел у себя и читал, в дверь постучали. Это была Лина. Но она была не одна. С ней был Дамиан. И вид у них обоих был очень серьёзным.
— Алексей, — начала Лина без предисловий. — У нас новости. Плохие.
— Очень плохие, — подтвердил Дамиан, входя в комнату следом за ней.
Я встал. Моё спокойное затишье закончилось.
— Что случилось?
— Помнишь тех «Химер» из подвала? — спросила Лина. — Тех, которых ты отпустил?
Я кивнул.
— Сегодня ночью одного из них нашли. Мёртвым, — сказала она. — Во рву, за южной стеной Академии.
— Но это не всё, — добавил Дамиан, и его голос был ледяным. — Способ убийства… необычный. Его не зарезали. Его… заморозили. Изнутри. Превратили все его внутренние органы в кусок льда. Это очень сложная и очень специфическая магия. Магия Льда. На такое в Академии способны всего три человека. И двое из них — старые магистры, которые не выходили из своих башен уже лет десять.
Он посмотрел мне прямо в глаза.
— А третья… ты и сам знаешь, кто.
Анастасия Голицына.
Я слушал их, и ощущение спокойствия, которое я с таким трудом выстраивал всю неделю, рассыпалось в прах.
Я тяжело вздохнул, провёл рукой по волосам.
— Так… Ясно… Это очень неожиданные новости.
Я прошёлся по комнате, пытаясь собрать мысли в кучу.
— Я сбит с толку, но… ребят, подумайте сами. Разве она стала бы оставлять такой очевидный след? Она же не дура. Я видел её… — я на мгновение запнулся, вспоминая её настоящий, испуганный смех. — Я не знаю. Она не похожа на того, кто может убить. Просто… кому-то выгодно сейчас подставить её Род.
Или подставить меня, — мелькнула мысль. Сделать так, чтобы я думал, что это она. Я вспомнил холодный взгляд своего «отца». Это было в его стиле.
— Чёрт… — я посмотрел на них. — А сами вы что об этом думаете?
Лина покачала головой.
— Я не знаю, что и думать. Да, это очень похоже на её магию. Но мотив? Зачем ей убивать простого наёмника? Это бессмысленно.
— Не бессмысленно, — возразил Дамиан своим ровным, аналитическим тоном. Он подошёл к моему столу и опёрся о него. — Это — послание. Как и твоё, Воронцов. Только твоё послание было «не лезьте ко мне». А это послание — «не смейте меня подводить». «Химеры» провалили задание. Их магистр получил от тебя живое напоминание об этом. А потом кто-то… убрал одного из свидетелей провала. Очень жестоко и демонстративно. Чтобы второй испугался и замолчал навсегда.
Он посмотрел на меня.
— Вопрос не в том, могла ли она. Вопрос в том, сделала ли она это сама, или это сделал кто-то из её Рода, чтобы «зачистить» следы и показать силу. Голицыны всегда славились такими методами.
В этот момент мы все одновременно это почувствовали.
Резкое, ледяное похолодание. Воздух в моей комнате, до этого тёплый, вдруг стал морозным. Графин с водой на столе покрылся ледяной корочкой.
Мы переглянулись.
А затем в дверь моих апартаментов снова постучали.
Один-единственный, чёткий, властный удар. Тот самый, который я уже слышал.
Анастасия Голицына. Она пришла снова. Без предупреждения.
— Отопление, что ли, отключили? — прошептал я с сарказмом, чувствуя, как по коже бегут мурашки от холода. И тут же понял, что они вряд ли поймут эту шутку.