Он медленно, очень медленно, провёл рукой по лицу.
— Понятно, — сказал он наконец, и его голос был уже не гневным, а бесконечно усталым. — Значит, будем играть так.
Он повернулся к лекарю.
— Матвеев, подготовь гостевые комнаты. Комиссия прибудет скоро.
Затем он снова посмотрел на меня.
— А ты, Воронцов… ты добился своего. Ты хотел разговора. Ты его получишь. Но не со мной. С ними.
Он кивнул в сторону портала, словно за ним уже стоял мой отец и весь Совет.
— Ты хотел выйти из клетки. Поздравляю. Ты только что залез в клетку с голодными тиграми. И я не уверен, что мне стоит тебя оттуда вытаскивать.
Он развернулся.
— У тебя есть час до их прибытия. Советую потратить его с умом.
С этими словами он, не оглядываясь, шагнул к стене. Портал открылся перед ним, впуская его. Лекарь Матвеев бросил на меня встревоженный, но в то же время восхищённый взгляд и последовал за ним. Портал схлопнулся.
Мы остались втроём. Я, Лина и Дамиан. В полной тишине. В центре урагана, который я сам и создал.
Впереди меня ждала Комиссия Совета Родов. Мой отец. И неизвестность.
Но я почему-то не боялся. Я чувствовал только дикий, пьянящий азарт.
Игра началась.
Глава 25
Ровно через час стена, где был портал, снова вспыхнула. Он остался открытым, как рана, и из него начали выходить люди.
Первым шагнул ректор Разумовский. Его лицо было как каменная маска.
Следом — мой «отец», князь Дмитрий Воронцов. Он не смотрел на меня. Его взгляд был прикован к разбитому камню аварийной системы.
За ними — князь Павел Голицын. Его лицо выражало ледяное презрение. Он смотрел на меня так, будто я был грязью на его сапоге.
Рядом с ним шли ещё трое. Двое мужчин и одна женщина. Все в строгих мантиях, с гербами своих Родов. Оболенские и Шуйские. А третьим был он — князь Андрей Полонский, отец Лины. Высокий, широкоплечий мужчина с суровым, обветренным лицом воина и короткими седыми волосами. Его взгляд был тяжёлым и осуждающим. При его появлении Лина вжалась в кресло.
Комиссия Совета Родов. В полном составе.
Они не стали садиться. Они встали полукругом, превратив мою гостиную в зал суда. Я, Лина и Дамиан оказались на скамье подсудимых.
— Итак, — начал ректор официальным, безжизненным тоном. — Мы здесь по причине активации аварийного протокола Башни Магистров. Княжич Алексей Воронцов, — он вперил в меня свой взгляд, — взял на себя ответственность за этот инцидент. Совет Родов собрался, чтобы выслушать его… объяснения.
Мой отец шагнул вперёд.
— Я хочу говорить со своим сыном. Наедине.
— Отказано, — тут же ответил князь Голицын. — После помолвки его поступки затрагивают и честь моего Рода. Мы будем слушать вместе.
Назревал конфликт.
Но тут слово взял отец Лины, князь Полонский. Его голос был низким и рокочущим, как у полководца на поле боя.
— Довольно. Мы здесь не для семейных разборок. — Он посмотрел прямо на меня. Его взгляд был как удар. — Воронцов. У тебя была причина для такого поступка. Я хочу её услышать. Без уловок и театра. Просто и по существу. Зачем ты это сделал?
Все взгляды были прикованы ко мне. Они ждали. Мой отец. Его враг. Отец моей подруги. Глава Академии. Все самые могущественные люди этого мира.
Это был мой выход.
Я встал и вышел вперёд, в центр их полукруга. Сердце колотилось. Вот же заварушку я устроил! И что мне теперь с этим делать⁈
Я внутренне усмехнулся. Почти засмеялся. Улыбка сама полезла на лицо — кривая, дерзкая, совершенно неуместная.
— Уважаемый Совет Родов, — начал я, и мой голос прозвучал на удивление ровно. — Прошу прощения, что вам пришлось покинуть свои уютные дворцы ради моего ничтожества. А кто я, по сути, такой? Заперт здесь, как в клетке. Одним словом — невольник.
Я обвёл их взглядом.
— Меня помолвили без моего на то согласия. Что ж… я это принял. И моя невеста, — я на мгновение встретился взглядом с князем Голицыным, — оказалась очень милой, доброй девушкой, как бы кто о ней ни думал.
Я сделал лёгкий, но подчёркнуто уважительный поклон в сторону Голицына.
— Князь…
Этот жест был как пощёчина — я напоминал ему о том цирке, который он устроил, послав свою дочь ко мне на «проверку».
Затем я повернулся к отцу Лины.
— Я удовлетворю вашу просьбу, князь Полонский. Вы хотели прямоты — получайте.
Моя улыбка исчезла. Лицо стало серьёзным, жёстким. Голос наполнился сталью.
— Я хочу знать, сколько ещё я буду здесь заперт?