Мне нравится мой мирСейчас я способен вытерпеть только егоПодступишь слишком близко – и тебя уволокут на дноОни ебут мне мозгИду в магазин и вынужден это слушатьЭто нескончаемая трагедияНаступила ночь ноНи одного выстрелаХорошо бы, солнце взяло выходнойИ оставило меня в темноте хоть ненадолгоЧтобы я излечилсяИ попробовал понять, почему у меня всё наперекосяк
…
У меня мания документацииЯ должен записывать каждую капелькуУ меня хорошее оборудованиеЯ пропускаю немногоЭто болезньОдержимость презрением к жизниДля жизни нам всем нужна болезньСпособ показать свой страх смертиУ меня зафиксировано много часов разговоровЦелые страницы слов в каталажкеВидеоплёнки двойной жизниВечного срокаНе попадайте в это место
…
Всё это важно и бессмысленноДепрессия вгоняет свой автомобиль мне в спинуИ чем дальше, тем хужеИногда я даже говорю с трудомА по телефону и вовсе немыслимоСегодня вечером пытался поболтать с женщинойИ через полминуты мне захотелось повесить трубкуЧерез несколько дней начнутся гастролиНачинай гастроли или убей меняСейчас мне уже всё равно
…
Не подходи близкоТебе будет больноЭто всё что я умеюЯ не могу перевести боль в словаКоторые не вызывают болиНе говори мне, что любишь меняА то я стану думать о своей материО тысяче разбитых оконО годах подавленных криков в подушкуСтолько ненависти, что хрустят рёбраЯ проложу в глазах мили расстоянийЯ вгоню безмолвие в свой мозгЧто угодно, лишь бы удратьУходи прочь, и чем быстрей, тем лучшеНикогда больше не говори обо мне или со мнойСлишком поздноДля всего этогоСмерть – единственная тень на моей дороге
…
Мужчины его обнималиЖенщины просили пойти с ними домойДеньги так и сыпалисьОн был так одинок, что хоть плачьЕсли бы знали, как он живёт, расхохотались быИногда всё это казалось ему наказаниемНи за что не спастись от унизительного родительского адаХоть те уже умерлиТеперь ему платят за его самоунижениеЕго всё время от себя тошнитВо имя истиныОдиночество и отчуждение душат егоОн говорит людям: живитеОн говорит себе: умри
…
Я живу за стеной шрамовСтрашных шрамовРедких рубцовЯ не люблю думать о себеХотя мне нравится поднимать тяжестиМне нравится чувствовать больИ ничего большеЯ спасён от своего сознанияНочи опять наполнены больюЯ ничего не могу сделать с этой больюПлохо мнеЗа стеной рубцовЯ туго подрубленИ не хочу, чтобы они меня зналиЯ говорю им всё, и ничего не остаётсяЭту роль я приберёг для себяНаверное, чем глубже я ныряю в эту больТем лучше я справлюсь с нейВот так я ненавижу эту дрянь
…
100 женщин бросили меня сегодня ночьюИ я не слишком хорошо это выдержалПинал себя за то, что так случилосьПинал себя за то, что всё зашло так далекоЯ потерял себя в перетасовкахА теперь в комнате холодноВдруг наступила ночь субботыИ никакого волшебства тут нетВыходить на улицу слишком опасноНе вруЯ горжусь, что я самый одинокий человек на светеПроклятье
…
19 декабря 1991 годаКончилась часть моей жизниУбили моего лучшего другаПрямо у меня на крыльцеОн никого не обижалЧеловек который выстрелил ему в лицоТак и не узнал, как его зовутА я всё ещё живНу, как быНо отнынеМоя жизнь ёбнулась, идёт без целиБез вдохновенияМаска с которой я умру
…
Когда темнеет, я жду чего-то ужасногоНаверно, кто-то будет в меня стрелять всю оставшуюся жизньКак в сериях телеспектакляКошмары приносят мне прямо к двериПриходит темнота, и я жду больше ужасаНаверно, мы останемся друзьями на всю жизньЯ плаваю в мешке с убоинойВсё провоняло мясомКаждый – убийцаВот я смотрю на них всехЛовлю их взглядДаю понять им, что убью их в ответОдин взгляд – и они понимают, о чём яЯ запираю за собой дверьИ мне хочется напасть на всё, что движетсяЯ знаю, каковы сейчас людиЗабирают у тебя деньгиРазбивают тебе сердцеИли вообще пытаются тебя убитьВот я гуляю по улицам, как тайный зверьИ некоторые меня знаютНо не всеТому, кто сцепится со мнойЯ вырву глоткуОн вообще не поймёт, с кем связалсяЯ живу на задворках человечестваЯ исшрамлен на всю жизньВот всё, что это для меняВремя, оставшееся здесьВремя, потраченное на прогулки в городской грязиВдохи и выдохи, заточка зубовВ ожиданье чего-то ужасного снова
…
От каждого медленного танца замирал духПрибивал моё сердце к стенеЯ верил каждой медленной песнеМеня пьянили запах и движеньеКаждая немного разбивала мне сердцеА теперь не осталось ничего, кроме горечи познанияУтомления от того, что всё это виделЛужа крови в грязиРеальное время начало кончатьсяА дальше – всё легенда
…
Сыщики обшаривали мою квартиру много часовА я сидел в свинарникеИ узнал об этом лишь позднееОни рылись в продуктах на кухнеЯ вернулся домой, а там всё перевернулиВсё крыльцо в крови моего ближайшего другаОни ищут то, за что нас можно заместиЭти говнюки прошерстили даже чердакИм интересно, почему у меня так много кассетГоворит со мной, внушая, будто он мне другЯ смотрю на него и знаю: он думает, я подонокЕсли я уступлю этим говнюкам хоть что-нибудь, они победятСами знаетеВ мире так много говнюковЧто поразительно, как вообще в нём могут жить людиСвиньи спрашивали, не гомики ли мы с ДжоИ испытали такое облегчение, обнаружив, что нетЁ6 твою мать, свиньяБудто я должен тебе что-то доказыватьДаже представить себе не могу более ёбнутой ситуацииТеперь я вынужден всё время разговаривать с этими засранцамиИ они ещё расспрашивают обо мне другихБудто я что-то замышляюЯ у них что – подозреваемый?Не-ет, но они – точно свиньи
…
Джо, видел бы ты, что он тебе трындят таблоидыОни просто в восторге от тогоЧто твой отец был женат на сучке из «Ангелов Чарли»Пишут о её гореЧто вы были так близкиТипа вы всё время тусовались вместеКак тебе было 29 и ты играл в «Black Flag»Один из дерьмовых дружков твоего отца вралИ нёс какую-то хернюВ «Инкуайрере» ты выглядел здоровоОтличные снимки где ты и эта, как, блядь, её там звалиЯ видел её на поминках по тебеХотелось плюнуть ей в рожуТвой отец устроил их в «Гаццарри»Все его друзья из анонимных алкоголиков там былиПосле того, как вся эта липовая публика, которая тебя не зналаВысказалась и поздравила себя с хорошим выступлениемОтговорила всю эту херню о боге и анонимных алкоголикахТвой отец встал в конце очередиЧтобы они могли подходить и беседовать с нимТвоя мать никого там не зналаПросто стояла в сторонкеСо своим мужем и твоей сводной сестрёнкойОни не привыкли к голливудской тошнотеЭто было мерзкоПосле этого мы пошли посмотреть на твоё телоА твой отец не пошёлИ на похороны тоже не пошёлНе знаю почемуМожет, потому что там слишком много людейСлишком занятых собственным горемЧтобы сочувствовать ещё и егоМне тебя не хватает, старикСмотрю на твои фотографии не могу смиритьсяВчера мне хотелось забраться в фотографии и остаться с тобойВ последнее время я много думал о том, чтобы сдохнуть самомуЖить без тебя – довольно скучноЯ должен сказать тебе, ДжоЯ делал всё для тебяЯ надеялся, что если я вырвусь отсюда и сделаю что-то хорошееТы увидишь, что можно сделать что-то великолепноеКак я сказал тебе вечером перед тем, как ты умерУ тебя огромный талантПотому что ты не лгалЯ восхищаюсь этой правдойТы будешь вдохновлять меня всю оставшуюся жизньТеперь я вижу, что её, быть может, осталось не так уж многоЭтот говнюк уничтожил тебя быстрееЧем можно выключить светКогда я смотрел на тебя – ты лежал на тележкеС дыркой от пули в вискеЗалепленной воском гробовщикаНа пороховые ожоги у тебя на лицеКак храбро с твоей стороны быть таким мёртвымБыть тем, чего мы боимся больше всегоИ вот ты отколол этот номер, такой пустякИ даже слегка ухмыляешьсяНо ты весь холодный и пахнешь формальдегидомТак трудно было уйти из комнаты, где ты лежалС третьего раза, кажется, получилосьЯ всё время возвращался сказать тебе что-то ещёКазалось, всё малоНикогда не будет достаточноПрошу, приснись мне поскорейМне так тебя не хватаетМой дорогой друг