На обложке в медальоне был изображен гримасничающий демон со злобными глазами навыкат, узкими губами и острыми клыками.
— Знак!.. — прошептал Моран. — Это знак! Нет только надписи.
— Слушай, командан, не сочти за труд объяснить мне, в чем дело,
— Это очень долгая история, Билл. Одно могу тебе сказать: я теперь знаю, где видел таинственные крючки, начертанные Желтой Тенью. Может даже статься, что это чудовище — один из старых моих знакомцев… Нам нужно как можно скорее нанести визит этой мадам Мо.
— Моя машина возле отеля. Но не лучше ли все-таки предупредить комиссара? После всего того, что ты мне порассказал о Желтой Тени, у меня такое ощущение, что он шутить не любит. Так что не слишком разумно идти одним, чтобы пощекотать ему кончик носа…
Хоть Бобу и не терпелось познакомиться с этой мадам Мо. тем не менее он уступил доводам разума, к чему призывал его друг.
— Ты прав, Билл. Если за этим стоит Желтая Тень, надо заручиться подкреплением. Я предупрежу сэра Арчибальда…
Но когда Боб позвонил в Скотленд-Ярд, ему сообщили, что комиссар отсутствует и связаться с ним сейчас невозможно.
— Тем хуже, — сказал Моран, поворачиваясь к Биллу. — Придется нам самим идти к этой мадам. Мы уже достаточно взрослые, чтобы постоять за себя. Может быть, если поторопимся, то сможем спасти жизнь Джека Стара… если, конечно, он еще жив.
И поскольку Боб уже выходил за дверь, то Билл спросил уже на ходу:
— Когда же ты мне все объяснишь, дружище?
— В машине, Билл, в машине… Нельзя терять ни минуты!
Они бегом спустились в вестибюль, выскочили из дверей отеля, и через две минуты мощный «ягуар» Билла Баллантайна летел в направлении Стредфорда.
Глава 5.
Паррот-стрит оказалась захудалой улочкой, рядом с которой раскинулись несколько пустырей, чуть дальше — склад металлолома и железнодорожное западное депо. Пейзаж оживляли огромные металлические трубы, старые паровозы, изъеденные ржавчиной, кучи рельсов, лежащих, как пачки огромных макарон, завалы деревянных шпал и вагонных колес. Время от времени раздавалось задыхающееся пыхтение паровиков, какие-то свистки и скрежет, как будто в небе кружила стая зловещих птиц.
— Веселенькое местечко, — пробормотал Билл Баллантайн, останавливая свой «ягуар» в начале улицы. — Будем надеяться, что мы не ошиблись…
Однако висящая на одном гвозде эмалированная табличка, на которой было написано: «Паррот-стрит», отметала последние сомнения.
— Да, местечко хоть куда, — согласился Моран. — Оставим машину здесь, чтобы не привлекать внимания, а сами отправимся искать номер двадцать шесть.
Они молча шли вдоль одного из пустырей, заваленного самыми немыслимыми отбросами, мимо ободранных домов с крышами, напоминающими шумовки. Дом номер двадцать шесть они нашли без особого труда. Это здание выглядело несколько лучше, чем другие, — одноэтажное, с остроконечной крышей, вроде старинного колпачка для тушении свечей. Дом отделял от шоссе узкий палисадник с чахлыми кустиками бересклета. За входной дверью с матовым стеклом, укрепленной металлической решеткой, виднелся тусклый свет.
— Там кто-то есть, — тихо сказал Билл. — По крайней мере хоть не впустую прокатились. Войдем, командан?
— Конечно. Мы ведь для этого и приехали.
Боб толкнул калитку и вошел в палисадник, а через пару шагов оба уже были возле входной двери. Моран постучал в нее бронзовым молотком, висящим на цепочке, повернулся к Баллантайну и шепнул:
— А теперь, старина, подождем, пока достойнейшая мадам Мо высунет свой нос. Ждать им пришлось недолго. Дверь отворилась, но это была не мадам Мо. На пороге появился мужчина высокого роста, худой, с мрачным лицом. Несколько отвисшая нижняя челюсть открывала желтые, похожие на лошадиные зубы. Черные блестящие волосы, как будто смазанные маслом, были разделены на прямой пробор и словно прилипли к черепу. Мужчина, скорее всего индус или бирманец, был одет в светло-синий костюм довольно дурного пошива.
— Что желают сахибы? — спросил он на плохом английском.
— Мы хотели бы повидать мадам Мо, — без колебания ответил Боб.
— И зачем высокоуважаемым сахибам мадам Мо?
Боб протянул своему собеседнику рекламный проспект со священной маской Тибета— Метис бросил на бумагу короткий взгляд.
— Сахибы входить, — сказал он. — Они видеть мадам Мо…
Раздался звон колокольчика, и дверь широко распахнулась. Не дожидаясь особых приглашений, Боб Моран и Билл Баллантайн вступили в коридор с голыми облупившимися стенами; тут и там из-под отвалившейся штукатурки выступали кирпичи. Слабая лампочка, заключенная в грязный стеклянный плафон, светила не слишком ярко.
Метис запер дверь за спиной посетителей. Пройдя вперед, он открыл другую дверь, затем, повернувшись к друзьям, снова произнес на своем ломаном английском:
— Сахибы входить.
Моран и его друг, повинуясь этому призыву, вошли в довольно большую комнату, которая, несмотря на свои размеры, напоминала настоящую пещеру колдуньи. Из всех углов желтыми мертвыми глазами на них смотрели чучела сов и филинов, повсюду стояли банки, в которых скрючились залитые какими-то растворами змеи, жабы и ящерицы, под потолком были развешаны пучки сухих трав и кореньев. На этажерке выстроилась целая коллекция черепов, среди которых человеческий череп вызывал почти ужас веселым оскалом и черными провалами глазниц. Сумрак, царивший в комнате, придавал всему этому собранию довольно зловещий вид.
Однако в первую очередь внимание Боба и Билла привлек стоящий посреди комнаты стол. Свет лампы со стеклянным, цвета зеленоватой морской воды, абажуром издал на всякий псевдомагический хлам, разбросанный по столу. Хрустальный шар соседствовал с колодой карт Таро, чучело небольшого крокодила — с высохшей кожей змеи. Среди кучи старых книг Боб с удивлением узнал «Чудесные секреты» Альберта Великого и «Клавикулы» Соломона.
За столом сидело поразительное создание, которое с успехом могло сойти за еще один предмет этой колдовской обстановки— Это была женщина, возраст которой на глаз было довольно трудно определить. Ей могло быть и сто, и шестьдесят лет. На старухе были яркие шелковые одежды, скрюченные пальцы унизаны бесценными кольцами. Узкий разрез глаз и выдающиеся скулы на желтом лице, изрезанном морщинами, как сухая земля лавовыми потоками, не оставляли сомнений, что она китаянка.