Руки ее закружились вокруг головы — поправляя и улаживая.
— Смотри-ка, сережки-то зеленые идут сюда!
Потапыч смотрел пристально и молча.
— Ну! Не скучай! Может, мне тебя спрятать от греха? Давай-ка на шкаф! Может, я вернусь?
— Ты не имеешь права так поступать! Что ты, сопливая, с ним сделаешь?
— Если я не вернусь к десяти — звони.
— Девочка моя, бедная! Как же…
— Там звонят, — отчим улыбался в дверях, — к нам едет Василий Яковлевич!
— Кто?! — теща протопала к телефону.
— Да, — кивал отчим Григорий, — я хотел бы с ним поговорить. Пора.
— Идиоты! — у тещи колыхался живот и рот был открыт настежь. — О!.. Они выпустили его! Он убежал из больницы! О!.. они предупреждают! Они просят дверь ему не открывать, вызвать милицию!
— Правильно, — Леля вышла в прихожую, — если этот Тишкин приедет сюда, скажите, что я поехала домой.
— О! Он меня убьет! Что я ему скажу?! Ты меня бросаешь?!
Дверь щелкнула.
— Это ужас! Это безумие! Я вырастила хамку! Дрянь! Проститутку! Почему ты позволил ей уехать?! Запри дверь! Окна! Что же будет?
Теща налила себе стакан портвейна.
— Я бы тоже выпил.
В гостиной стоял Тишкин. В странной драной куртке, в пижамных штанах, в тапочках. Отчим Григорий улыбался из-за его плеча:
— Вот и Василий Яковлевич приехал! А я гляжу: кто такой? А это он!
— А я гляжу, — Тишкин кивнул через плечо, — моя добрая супруга уже на моей тачке катается. Чуть не сшибла. Куда это она?
Тишкин подошел к телефону и оборвал шнур.
— Здорово, теща! Стены, мол, тонкие здесь? Но орать тебе не долго. Сначала ты мне напишешь бумажку. Если грамотно напишешь, может, я вешать тебя передумаю.
— Я во всем виновата! Лелечку не трогай!
— Она взяла с собой караван, или мне в вашем бардаке рыться?
— Взяла! Она взяла! Она хочет все уладить!
— Уладить! Это очень сложно. Садись, пиши, стерва! Раз уж вы затолкали меня в это дерьмо, то сейчас опишешь мне подробно всю вашу технику. Заверим. Если с делом не улажу, тогда дадите сведения, что я тряхнутый. И следователю. Леля будет при мне. Я потеряю полгода, но потом отыграюсь! Давай, бери ручку! Руки дрожат?
— Подними руки! — сказал отчим Григорий.
Тишкин обернулся.
На него из-за двери смотрел пустой зрачок дула.
— Ты что? Ты… отдай! Ты…
— Я выстрелю. Иди отсюда. Уходи! Я нажму эту штучку! Я нажму! Нажму!
Да, кстати. Отчим Григорий родился в доме, где его часто драли. Драл хронически веселящийся папа. За всякое честное слово отчим получал порцию. Потом он запутался и говорить стал мало. Пока он учился, его поэтому принимали за умного. Видя, что он молчит, Валентина Сергеевна его «пилила». Работал он честно и много, но молча, и на работе его принимали за глупого.
После его смерти, это будет через несколько лет, найдут дневник, из которого узнают, что он тайно любил падчерицу, а жену, оказывается, ненавидел. В дневнике он описал погоду, деревья и зверей, с которыми дружил, — кое-что написал о своих начальниках. Читать все это будет интересно, но и очень больно. Потом дневник исчезнет. Может быть и так, что если его снова найдут, то будут бегать и кричать, что родился новый Гоголь…
Тишкин встал. Он обмочился. Лужа расплывалась по полу.
— И молчать! К двери! Вон! Я нажму! Мне очень хочется нажать!
Тишкин пошел к двери. От страха он выл: и-и-и!
Отчим прошагал к двери и запер ее. Швырнул пистолет на диван. Тот подскочил и спрыгнул на пол, треснув пополам.
— Это Петькин. Из шестой квартиры. А ты выпей, выпей! От нервов!
— Ты… не дурак?
— Дурак! А то сбежал бы от тебя давно. Раньше я надеялся, что вы все шутите. А этот может убить! Может! Надо звонить.
Валентина Сергеевна впервые, наверное, увидела глаза отчима. С таким взглядом идут на смерть. Но отчим стал прилаживать порванные Тишкиным проводки.
— Григорий!
— Да?
— Григорий! Ты же умный! Что мне делать?! Это же все зря! Это же мне дал Тишкин на определение караван! Григорий!
— Ну и что? — отчим прикрутил проводки и снял трубку.
— Григорий! Я обманула их! Леля тоже не ызнает!
— Естественно. Ты ж искусствовед.
— Я обманула их! Я хотела, дура, чтобы Тишкин как следует избил Лелю и наверняка приехал за караваном сюда! Что мне делать?! Что они с нею сделают! Я поеду туда!
— Не стоит, — отчим набрал номер, — туда сейчас лучше с настоящими пистолетами прислать.