- Да. Конечно. Спасибо.
Их глаза встретились. Улыбки не спадали с их лиц. Но тут Карл откашлялся и, отведя в сторону глаза, сказал:
- Что же, мне уже пора уходить.
- Как так? Вы не останетесь? – Ганна удивленно глянула на Карла.
- Нет. – Карл покачал головой и после короткой паузы добавил. – Простите, но у меня еще много работы.
- Ясно. Ладно, идите. Раз долг зовет. – Женщина печально выдохнула.
- Я приду пораньше, чтобы мы успели все сделать до прихода проверяющих.
- Понятно. Тогда до завтра.
- Да, точно. До завтра. – Карл вежливо перед Ганной голову склонил, попрощавшись.
Он уже почти ушел, когда его со спины окликнув, остановила Ганна:
- Карл. Спасибо Вам за все.
- Пока не за что. – Ответил Карл и, огорченно улыбнувшись, окончательно покинул двор ее дома.
Ганна же тем временем попыталась продолжить стирку, но теперь вся ее голова была забита уже совершенно другими мыслями. Они наполнили ее бедную душу тревогой, которая вмиг вихрем закрутилась, не давая женщине покоя. И даже словами:
- Все будет хорошо. – А также дыхательными упражнениями, она все равно в итоге не смогла себя утешить и подбодрить.
5 декабря каждый домовладелец, в том числе и Ганна, получили объявление, в котором говорилось о том, что все население города Харькова подлежит регистрации, а начнется данная регистрация 6 декабря 1941 года.
6 декабря 1941 года.
Карл, как и обещал, пришел домой рано утром. Он помог Ганне спрятать Марка в подвале, а после поставить на люк комод, который соседи притащили с одной из квартир, дабы скрыть его.
Спустя два часа в дверь постучали. Ганна, с молчаливого согласия Карла, которое тот выразил кивком, открыла ее и внутрь впустила несколько вооруженных дубинками и пистолетами мужчин, так в доме и появились полицаи. Они буквально ворвались внутрь. Их выделяли белые повязки на предплечье левой руки.
Последним в дом вошел человек в серой офицерской форме немецкой армии. Он ухмыльнулся, осмотрев помещение, и снял картуз. На его голове показались светлые волосы. Мужчина, завидев «себе подобного» – Карла, который в конце коридора стоял, напротив своей квартиры, мигом поспешил к нему.
Украинские полицаи же тем временем обошли оставшиеся квартиры и каждый раз, стуча в двери, один из них кричал людям:
- Всім відкрити двері! Покинути квартири та вишикуватися у коридорі! Підготувати документи для перевірки! (с укр. «Всем открыть двери! Покинуть квартиры и построиться в коридоре! Подготовить документы для проверки!»).
Что люди послушно и делали, а тех, кто не понимал, о чем говорил полицай, тут же с криками и под руки силой выводили на улицу.
- Что же Вы делаете?!
- Предатели!
Кричали люди вслед полицаям, а те им в ответ:
- А ну тихо всім! – Оголяя при этом свои дубинки.
Вот испуганный народ и замолкал в итоге.
Что с жильцами, которых увели тогда, забрав у своих родных и близких, делали дальше так никто и не узнал…
Вышла и Ганна со Степаном. И когда всех жильцов построили у стены – полицаи начали поочередно подходить к каждому стоящему у стены человеку. А начать решили именно с Ганны, как домовладельца. Первым делом ее заставили показать документы, а затем спросили:
- Вкриваєте у будинку партизанів? (с укр. «Укрываете в доме партизанов?»).
- Нет. – Уверенно и спокойно, по совету Карла, дабы не выдать себя, ответила Ганна.
- Де Ваш чоловік? («Где Ваш муж?»).
- На фронте.
- Зрозуміло. У паспорті зазначено, що у Вас двоє дітей, але я бачу лише одного. («Понятно. В паспорте указано, что у Вас двое детей, но я вижу только одного»). – Полицай мельком глянул на Степана. – Де Ваш другий син? («Где Ваш второй сын?»).
Ганна растерянно, даже испуганно посмотрела на Карла, но, не слыша их разговор, он не знал, чем помочь женщине, вот ей и пришлось выкручиваться самой. Хорошо, ответ быстро пришел ей в голову:
- Он умер еще весной. – Ганна демонстративно вздохнула и печально опустила голову, а после незаметно три раза сплюнула через левое плечо.
- Чому не подали документи для реєстрації смерті? («Почему не подали документы для регистрации смерти?»). – Поинтересовался полицай.
- Так война же началась. Муж на войну ушел, и мне уже как-то не до этого было. – Ответ, конечно, слабый. И Ганна это прекрасно понимала, но полицай ей, кажется, все равно поверил. – К тому же, хоть мы и похоронили сына, но вот проститься с ним я еще не готова!
- Ага, зрозуміло. Скажіть, Ви за національністю українка? («Ага, понятно. Скажите, Вы по национальности украинка?»). – Полицай опустил глаза и, листая паспорт женщины, продолжил допрос.
- В паспорте же все написано. – Фыркнула Ганна.
- Так, я бачу. Але зараз я питаю особисто Вас. Так Ви українка?! («Да, я вижу. Но сейчас я спрашиваю лично Вас. Так Вы украинка?»). – Его голос стал громче и напористее.