- Спасибо. – Степан улыбнулся и благодарно кивнул.
- И еще одно: в заборе, ограждающим бараки, в задней части закрытой территории, есть дверь, которую из-за частых использований не закрывают. Ее там поставили специально для немецких солдат. Они туда... – Карл тяжело выдохнул, вспомнив предназначение данной двери. – В общем, не важно. Главное, через нее ты сможешь спокойно попасть внутрь. Дверь эту все равно никто не охраняет, ведь знают, что кроме немцев о ней никто не ведает. Внутри она расположена прямо за одним из бараков. У самой стены. Ну, это я так, к слову.
Карл подмигнул парню.
- Я понял. – Парень в ответ улыбнулся.
После чего Степан развернулся и зашагал обратно домой, когда, схватив за руку, его остановил Карл:
- Но помни, ты уже не будешь прежним, когда после увиденного вернешься обратно домой. Поэтому подумай хорошо прежде, чем идти туда.
- У меня нет выбора – я должен! – Голос Степана все также дрожал, его глаза от страха еще сильнее округлились, но это не помешало ему в очередной раз уверенно заявить. – Я справлюсь.
- Конечно же, я знаю. – Карл печально улыбнулся и, кивнув, прошептал. – Мне жаль. Прости.
Затем мужчина выдохнул и голову склонил к земле.
- За что жаль? – Но Степан услышал его шепот, вот удивленно и посмотрел на офицера, спросив.
- Что? – Карл поднял глаза и глянул на парня. – Да так, не важно.
Он отмахнулся и покачал головой. Но Степана не отпускало чувство, что что-то в его словах явно не так, и он, любопытно уставившись, поинтересовался:
- Но все же, почему Вы решили мне рассказать? Я, конечно, надеялся на это, но, неужели, мои слова действительно на Вас подействовали?
- Просто ты оказался прав. – Карл спокойно пожал плечами. – Увы, как офицер немецкой армии, я никак и ничем не смогу помочь твоей подруге, но ты, особенно, если она и вправду дорога тебе, просто обязан это сделать! Но для начала, как бы жестоко это не прозвучало, ты должен узнать, от чего именно тебе потребуется спасти свою подругу, раз так хочешь этого, дабы в решающий момент не струсить! Именно поэтому я и направляю тебя в яр.
Неутешительно заключил офицер.
«Спасти». Да, Степан услышал данное слово, оно бы, возможно, и напугало его, но парень на эмоциях не обратил на подобное выражение никакого внимания. Он лишь сказал:
- Да, хочу! – Снова уверенно заявив при этом.
- Вижу. – Кивнул в ответ Карл.
На этом и закончился их разговор. Степан обратно в дом вернулся, а Карл на улице остался. Он простоял во дворе еще несколько минут, погруженный в свои собственные мысли. А после печально выдохнул и следом в дом пошел.
30 декабря 1941 года.
10 часов утра.
Степан подошел к баракам Харьковского тракторного завода за полчаса до назначенного времени. Немцы огородили их от остальной части завода высоким забором и выставили по периметру охрану. Все это время парень ходил вокруг входа на территорию, делая вид, что просто гуляет здесь, благо, его юный возраст позволял делать ему это практически безнаказанно. Правда, при этом он все равно старался не попадаться военным на глаза, дабы лишних вопросов к его персоне не возникало, поэтому и держался чуть поодаль от территории завода. Иногда даже приходилось за деревьями, растущими неподалеку, и в кустах, которые снегом замело, прятаться.
При этом и о главной цели своего визита он, конечно же, не забывал, потому-то Степан и не спускал с входа глаз – все ждал, когда же оттуда наконец-то начнут выводить людей. Парень не знал, куда именно их поведут, лишь собирался действовать так, как ему советовал Карл – тайком проследить за ними, дабы правду узреть.
И вот, когда на часах пробило 10, ворота открылись.
Первыми вышли немецкие солдаты, с автоматами наголо, все они были одеты в теплую зимнюю одежду. А за ними ровным строем шагали обычные люди, жители города. Степан понял это, потому что узнал некоторых из них, ведь эти люди жили в соседних домах на его улице. Примерно 300 человек покинуло тогда бараки.
«Что здесь происходит?», подумал он тогда. А после со страхом в глазах наблюдал за колонной, отдаляющейся от бараков.
И тут он заметил, что люди, в отличие от немцев, напротив, были полураздеты либо находились на улице в зимний мороз и вовсе в какой-нибудь легкой одежде, совершенно не предназначенной для такой погоды: от брюк и кофт у мужчин, до летних платьев или сарафанов у женщин. Лишь изредка на глаза Степана попадались люди в теплой одежде, что сразу же привлекало его внимание и удивляло парня, ведь у большинства людей даже обуви на ногах не было – шли босые, но зачастую одеты были лишь старики или дети, реже – женщины, особенно женщины с детьми на руках. Помимо мучительного холода, люди также были крайне истощены от голода, которым, по всей видимости, их морили. Это было отчетливо видно по их худощавым телам.