Вершина центрального холма с бункером не давала мне покоя сразу, как я ее увидел. В тот день я взобрался на дерево, чтобы впервые осмотреться, и понял — на ней что-то есть. Что-то, сделанное человеком. И как только окреп достаточно, чтобы совершить восхождение, отправился наверх. Оказалось, это «что-то» — лестница, а с дерева я видел ее верхний участок. И сделана она была не людьми, а иными разумными существами — чудовищами из сказок, анамибсами. Это стало ясно, когда я, быстро обойдя пустой бункер, осмотрел с высоты окрестности, а затем, спустившись, принялся исследовать долину. Тогда-то и обнаружились на берегах озер развалины жилищ, поросшие джунглями, и кладки тридевятилетия назад брошенных яиц. Почему из них не вылупились детеныши? Я не знал этого.
Джунгли давали мне пропитание. Крупные хищники в долине не водились, да и мелких-то не было, разве что всякие насекомые-переростки — они не превышали в длину моего локтя и охотились на себе подобных. Ледяная вода озер и рек поначалу остужала мою любовь поплавать, но удержаться оказалось невозможно, и хотя бы пару раз в день я ненадолго бросался с берега, быстро-быстро молотил руками по воде, чтобы не замерзнуть, и выскакивал обратно. Постепенно это стало нравиться, тело привыкло получать встряску. Потихоньку я начал даже нырять, но старался не увлекаться, четко осознавая опасность холода после того, как однажды мне свело ногу.
Решив еще раз свежим взглядом окинуть свои владения, я повторил тяжелый подъем из жарких влажных джунглей к продуваемой прохладными ветрами вершине центрального холма. Теперь я запасся кой-каким пропитанием, зная, что насчет еды верхняя терраса мне ничего не предложит, поэтому оставался там дольше, чем при первом посещении.
На табличках, приготовленных из смеси красной смолы ракоста с золой, я выдавил вид окрестных гор, карту долины, видимую отсюда как бы с высоты птичьего полета, изобразил схему террас, расположение лестницы, заросли тех или иных растений, которые смог отсюда различить, озера и речки, обнаруженные мною руины и кладки яиц, а, напоследок, решил нанести план бункера, для чего еще раз обследовал его.
Огромные платформы из искусно соединенных древесных стволов могли оказаться лежанками, столами, да, в общем, чем угодно. Холодный сухой воздух гор сохранил их почти в первозданном виде. Поняв это, я пожалел, что ни один анамибс не умер здесь — ведь тогда у меня появился бы шанс увидеть не кости, а мумию. Страсть ученого на миг взяла верх над практицизмом беглеца, и я вновь обошел рукотворные пещеры, заглядывая в каждый угол. Но ничего нового, конечно же, не нашел. И вновь мое внимание привлек этот гладкий округлый черный камень. Я потрогал его, отметив, что он, пожалуй, теплее, чем полагается быть обычному камню в таком месте, но не придал этому обстоятельству большого значения, списав на особый состав камня.
Мне ничего не оставалось, как выйти вон. К тому моменту запасы взятого с собой провианта подошли к концу, и я, с чистой совестью, начал спуск в долину — спуск не менее напряженный, чем подъем — чтобы проверить кое-какие догадки, возникшие после внимательного осмотра и составления карт, и заполнить «белые пятна» неисследованных территорий.
Я еще не знал, что главное открытие ждет меня не внизу, и что оно связано с черным камнем.
Колючие тристины проникли даже в трещины на древней лестнице, где они соседствовали с камнеломкой, и я, насколько мог, старался обходить их. Дикая жизнь в долине не пощадила мою одежду, превратив ее в кое-как скрепленную связку лохмотьев, но я не мог отказаться от этого атрибута цивилизованного человека. Кроме того, в треть тьмы на высоте бывает холодновато.
Когда я в третий раз поднялся на верхнюю террасу и, продравшись сквозь колючие заросли, подошел к входу в бункер, последний луч солнца упал прямо передо мной, освещая вырубленную в скалах галерею на всю ее глубину.
Я прошел вовнутрь, прямо по светящейся красным золотом дорожке на неровном полу искусственной пещеры, и она привела меня в округлый зал с черным камнем посередине. Настоящий ученый не может отступить перед нерешенной задачей, он способен лишь отложить ее, но факт этот будет отравлять его до поры, пока не удастся найти решение.
На этот раз для подъема по лестнице анамибсов я воспользовался собственной переносной лестницей, сплетенной из стволов и лиан. Чтобы не обдирать колени и локти, чтобы не тратить лишних сил, я каждую огромную ступень преодолевал, прислоняя к ней свою лесенку, и взбирался без каких-либо хлопот.