Мы вышли из тени под безжалостно палящее солнце и, проваливаясь выше щиколоток, побрели на север, к невысоким красным скалам, словно набросанным в кучу неведомой рукой и возвышавшимся над барханами.
Наша цель была уже совсем рядом, как вдруг я заметил сизое облако, быстро растущее над горизонтом на востоке, там, где лежало невидимое отсюда море Гем. Я тронул Нарт за плечо, она остановилась и обернулась ко мне.
— Что это? — спросил я, махнув рукой в сторону облака.
Нарт нахмурилась и тройку мгновений не отвечала, вглядываясь вдаль, затем лицо ее прояснилось и, одновременно, погрустнело.
— Нас уже ищут, они разрушили Нагорную. Мама расстроится. Ее любимый колонный зал. Он был такой красивый… — глубокая печаль отразилась в глазах Нарт, вдруг сменившись удивлением. — Ты тоже видишь? Миражи?
— Что? Какие миражи? Ну, да, вижу миражи… — я сделал недоумевающий жест рукой и перешел к тому, что посчитал более важным: — А откуда ты знаешь, что происходит в Нагорной?
— Понятно, — с видимым успокоением выдохнула она. — Пойдем. Жарко.
И, не говоря больше ни слова, развернулась и пошла к скалам. Мне не оставалось ничего другого, кроме как отправиться следом. Глядя на плавные движения ее гибкого тела, я изо всех сил старался «не позволять чувству, которое не смогу прокормить, вырасти внутри меня» — как-то так она сказала? Вот именно это я безуспешно пытался себе не позволять: с почти слышимым стоном отвел глаза от ее спины и вспомнил о темной полосе над горизонтом. Теперь этой полосы уже не было. Наверное, действительно, мираж. Как и моя жизнь. Кажется, будто что-то начинает наклевываться, но, как всегда, только кажется. И понесет меня опять дальше шариком перекати-поля. «И мы больше не увидимся. Никогда» — так сказала эта девушка с черными глазами, и, наверное, она права.
Беда в том, что я, похоже, в этих глазах уже давно утонул. Смогу ли жить без них?
Под скалами нас встретила вдова Траны. До сих пор никто не сказал мне ее имени, ни одного слова не сорвалось с ее губ. Маленькая сухая женщина из горского племени напоминала ожившую скульптуру скорби, однако безукоризненно выполняла обязанности молчаливой и верной служанки Армир.
Между скалами было сооружено укрытие: что-то вроде большой укрепленной землянки с несколькими выходами и хитрой системой вентиляции, охлаждающей воздух. Я так и не понял, когда и зачем ее построили. И кто это сделал. Меня беспокоила мысль, что если в этом участвовал Трана, сургири могли знать об убежище, ведь они получили доступ к его памяти, когда подавили сознание. Я поделился сомнениями с Армир, но та отмахнулась. То ли Трана не участвовал, то ли эта часть памяти была гарантированно недоступна, то ли у нас не было другого выхода — она не стала объяснять. Вероятно, новость о разрушении дома сильно ударила по бывшей госпоже Нагорной.
А меня интересовало, как они узнали о нападении сургири. Отсюда до Крепости Костей — несколько дневных переходов. Вирмана не летал, он так и лежит, запеленатый в скрывающую сеть. Песок уже начал заносить его, потом придется откапывать. Кто же мог сообщить?
И я развел руками от осознания собственной недогадливости. Конечно, Айбис, мурикси, птица-криворог, похожая на огромную летающую медузу, умеющая скрываться практически до невидимости, обладающая ночным зрением, способная тащить на себе двух мужчин и, как оказалось, одновременно стрелять из трех выжигателей. Разумеется, она осталась в горах над гипсовыми гротами, которых я так и не увидел — наблюдать, следить за судьбой Нагорной и, вообще, за вылазками сургири.
— Госпожа, — обратился я к Армир и замолчал, видя, что она не слышит меня.
Мы сидели на затейливо сплетенной циновке в прохладе убежища. Остальные женщины возились в дальнем углу, занимаясь готовкой. Дразнящий запах доносился оттуда, разжигая голод.
— Госпожа… — повторил я чуть позже.
Она словно бы очнулась и вопросительно глянула на меня.
— Госпожа, мне жаль, что сургири разрушили Нагорную. Я хочу выразить искреннее сочувствие. Мне понравилось там.
— Сургири? — как-то странно, словно бы едва слышно вскрикнув, ответила она. — Сургири… — повторила уже обычным своим бесцветным голосом. — Нет, Иные спали в тот день. Это были люди поместника. Они напали и разломали все, до чего смогли дотянуться. Вершина обрушилась им на головы. Они слишком глупы даже для того, чтобы ломать.
— Люди поместника? Им-то зачем? — недоумение не могло не отразиться на моем лице.
— Ты удивлен, — отметила она. — А, как думаешь, кто похитил вас в опочивальне Мерсерты? Когда вы шли по пещерам?