Алена облизывает верхнюю губу, смахивая мужские сливки, словно большая довольная кошка, получившая сметану. Обмакивает средний палец в лужицу, не отводя глаз, отправляет его в рот. Одним рывком оказывается рядом… трется щекой о пах… Обхватывает поясницу кольцом теплых рук. Подводит язычок, сложенный лоточком, под уже сморщенный гармошкой член, полизывая снизу.
—Ты вкусный…
Черт, еще немного, и у меня опять вскочит на нее!
Золотая осень
8.
На улице золотая осень. Мы с Аленой идем по заброшенной аллее парка на окраине. Пинаем легкомысленно кленовые листья возле бордюров. И разговариваем. Сегодня у нас целых полдня в распоряжении. Конец сентября, погода отличная, в воздухе с утра легкий запах дыма. Рядом частный сектор, и там, вопреки всем запретам, жгут листву и прочий мусор.
Мне приятно идти, держа ее ладонь в своей. Рядом ни души, только воробьи проносятся рядом, изредка стрекочет сорока и, из глубины соснового леска, подает голос кукушка.
Ребенок отведен в садик, Миша усердно трудится за монитором. Новая квартира уже стала тихой гаванью для семейной лодки. Я, естественно, помогал с переездом. Матрац с Аленой перевернули в последний момент, слаженно, как два заговорщика. Действительно, странно, если бы на изделии от производителя обнаружились бы вдруг расплывчатые недвусмысленные пятна.
От Алены веет ароматом головокружительного парфюма. Она прижимается грудью к плечу, и теперь с каждым шагом я ощущаю ее близость. Непередаваемое ощущение упругости, мягкости, едва ощутимого через одежду тепла. Возможно, тепло, лишь плод воображения, но оно распространяется подобно пожару. Чем дольше длится прогулка, тем отчетливее обостряются чувства, крепнет первобытное желание. И не только оно.
Теперь нам приходится встречаться на съемной квартире. Она совсем неподалеку от парка, и мы добираемся до места пешком, через железнодорожный мост. Внизу гудит локомотив, от вокзала трогается темно-зеленая гусеница пассажирского состава.
—Ален, давай съездим на Новый Год в Москву. Возьмем Антошку, покажем ему Красную площадь. Посидим в ресторане, погуляем по Арбату.
Алена отворачивается то ли от ветра, то ли от моего предложения.
Через минуту отвечает неожиданно:
—Я подумаю.
Стены подъезда расписаны графити. Щелкает замок квартиры, плащ Алены вкрадчиво шуршит в темноте прихожей. Первый поцелуй… Не отрываясь друг от друга перемещаемся в комнату, по пути избавляясь от излишков одежды. Не успеваю ни полностью раздеть Алену, ни добраться до постели. Все происходит молниеносно, спонтанно.
—Никогда не делала это на столе,— с улыбкой замечает моя девушка через несколько минут, оправляя юбку. Разлив по стаканам сок, переводим дыхание.
На глаза попадается бутылка зеленого стекла, притаившаяся между стеной и ножкой стола.
Наклейка подтверждает догадку обоняния. Водка. Тару еще недавно наполняла водка. Забавно. Раньше, до перестройки, в таких бутылках продавали только лимонад. Или как все называли напиток «ситро».
Квартира съемная. Ключи только у нас двоих. Два дня назад водки не было. Алена вряд ли могла осилить пол-литра в одиночку. Логический вывод вроде бы напрашивается. Но я даже не думаю о другом мужчине. Мне кажется существование его столь же вероятно, как присутствие кубика льда в кипящей воде.
—Сережа?
Увидев бутылку, Алена всплескивает руками.
—Светка! Надо же так меня подставить!— на лице искреннее возмущение. — Вот и доверь ключи подруге!
Я обнимаю, она ускользает. Шторы никто и не думал открывать. В кухне тарахтит старенький холодильник, из-под двери пробивается полоска солнечного света. Тепло, мягко, уютно. Хорошо.
—С любовником? – вяло интересуюсь я.
Наши отношения мы так не называем. Хотя бы потому, что слово не нравится обоим.
—Ну да,— Алена пожимает плечами,– У Светки мужчина.
Я смутно припоминаю Светку.
—Блондинка? С хвостиком?
—Она.
—Она замужем?— нижние пуговицы блузки появляются из-под широкого пояса юбки.
—Да,— моя избранница сама расстегивает пряжку эластичного пояса, откидывает его на стул.—Представляешь, она говорит, что любит обоих.
—Так бывает?— мне нравится поглаживать ее шелковистые волосы.
—Не представляю. Светка поделилась, что и сама раньше никогда бы не подумала…
—А что нам мешает любить двоих? Или троих?