—Спасибо тебе… и извини, что не успела…
Я с желанием отвечаю на поцелуй.
—Ерунда. В темноте подвала незаметно. Кольцо жаль, так и не нашли.
—Что-то мне подсказывает, что завтра обязательно найдем! – Алена тянет за шейную цепочку, и на свет появляется то самое кольцо.— Попросим Сережу съездить на прежнее место, — и он обязательно отыщет. А еще он захватит с собой кое-кого… У кого все равно первые утренние часы от работы свободны.
Кольцо вновь скрывается между грудей. Она целует меня.
—И вот еще что,— не трогай его до меня, хорошо?— она подбородком указывает на стояк в штанах.
—Ок,— соглашаюсь я, сознавая, что исполнить обещанное будет не так уж и просто.
С Мишей и Антоном, немного обескураженными неудачей в поисках, прощаюсь тепло.
Моя!
Операция под кодовым наименованием «Обретение утраченного» начинается рано. Подхватываю на ничем не примечательном перекрестке Алену, и едем за город. Сперва привычно следую по прежнему маршруту, и лишь потом хлопаю себя мысленно по лбу.
«Вот балда! Искать же ничего не нужно, а укромные перелески есть и поближе к городу!»
В пути начинает накрапывать мелкий дождик и это не есть хорошо. Покрывало, предусмотрительно захваченное для отдыха на травке, так и останется невостребованным. Памятный знак, обозначающий границу города, остается позади. Спутница, наблюдавшая отвернувшись, за проплывающими городскими видами, наконец, избавляется от темных очков-стрекоз. Тонкие пальцы гладят мое бедро поверх брюк. Сначала едва касаясь, затем основательнее, плотнее, сминая ткань у внутренней стороны. Не остаюсь в долгу, но быстро оставляю затею. Во-первых, крайне неудобно. Во-вторых на Алене летние брюки, и само действо не так уж интересно.
Тем временем очки отправляются на торпеду, ловкие пальцы мигом справляются с застежкой на брюках, аккуратно отодвигают бегунок молнии. Губы шепчут «заждался, милый», накрывают, светлые волосы с непрокрашенными корнями взлетают и опадают. Под шорох шин по мокрому асфальту, под музыку с ретро канала, ненавязчиво льющуюся из динамика, Алена подбирает нужный ритм. Не быстро, но и не медленно.
Прибываем точно по расписанию. Машина, остановившаяся под сосной. И я. Последние пару десятков метров, с кочками и рытвинами, добавили остроты. Орган то норовил покинуть гостеприимную обитель, то с размаху влетал глубоко, пару раз, кажется, даже в горло.
Алена замирает на минуту, отрывается, сглатывает шумно, слегка запрокидывая голову. Я приоткрываю окна. Дождь в наступившей тишине методично звенит по крыше. Откидываю оба кресла назад, роюсь в бардачке, и протягиваю спутнице пластинку клубничной жвачки.
—Не надо. Мне нравится твой вкус…
Я поворачиваюсь к ней, устраиваю голову на ладонь.
—Ты уже с ним знакома, наверное, лучше, чем с ароматом мужа.
Моя рука накрывает ее пах.
Тыкаюсь носом между обалденно соблазнительных, тугих титек. Губы… язык… снова губы… Продвигаюсь по изысканной рельефной дорожке выше.
Алена не знает, что делать с руками. Правая, то судорожно прижимает мою голову, то ласкает плечи. Левое запястье, все еще одобрительно оглаживавшее мастера молочных фейерверков, то прижимает мою ладонь к женственности, то принимается бороться с ней.
—Говори… говори еще,— шепчет горячо,— люблю твои распутные речи… Слушаю… И как малолетняя дура млею… И хочу быть с тобой такой же… развратной… безбашенной… неутолимо-бесстыжей.
Она приподнимается, смотрит мне в глаза взглядом, затянутым чувственно-похотливой поволокой. Не отрывая взгляда расстегивает и, повозившись вправо-влево, приспускает штаны. Лимонная ткань с белой вставкой белья, сползает с края кресла. Мой средний палец ложится точно по центру.
—Знаешь, ты снизу такая гладенькая, такая идеально-ровненькая,— палец пошел повдоль вверх, непрерывно касаясь подушечкой, но совсем не надавливая. Вернулся. С настойчивостью и скоростью улитки устремился вверх снова. После четвертого или пятого восхождения за улиткой потянулся отчетливый влажный след.— Словно девочка…
—П-п-продолжай…
— Будто невеста…
—А ты хотел бы… видеть меня невестой?
—В белой короткой фате. И белых же туфлях на высоком каблуке. С ниткой жемчуга в волосах. И…
Палец проваливается внутрь. Алена постанывая, прогибается в пояснице. Поясница и спелеолог одновременно занимают исходное положение.
—И?
—И все… Одежды достаточно.
Кончик пальца пляшет вокруг, у самого входа, как пьяненький кавалер, не решающийся приступить к кружащейся в танце красавице. Ему на помощь приходит товарищ. И они степенно, растягивая податливые стенки, идут в глубину. И там замирают.
—С-с-с-с-с,— шипит партнерша, втягивая воздух между зубов,— Я представила… Ты умеешь задевать нужные струны. Знаешь, я ведь не собиралась сегодня… по пути… брать у тебя в рот…
—Отсасывать,— назидательно уточняю я.
—От-с-а-а-а-а-сы-вать,— смакует слоги как карамельки.
Держать пальцы неудобно, вынимаю и поглаживаю аленький колпачок сверху.
—Т-а-а-а-к,— реагирует жена друга, закатывая глаза.
—А что же изменила решение?
Кончик пальца как мячик, привязанный к вершине столба и получивший шлепок,— сужает спирали, пока не ударится о твердое, и вновь начинает раскручиваться на противоходе.
—Вспомнила… как в выходные… за две минуты… чуть ли не на глазах у всех!
—Понравилось ощущение? Реально ведь могли застукать!
—Да!!!
—Хочешь еще чего-то в том же духе?
—Хочу! Хочу!
Моя рука тянет цепочку с обручальным кольцом. Объемные груди неохотно отпускают спрятанное золото.
—Какая надежная сокровищница. Сюда что, никто, кроме меня, не заглядывает?
—Редко…
—А сюда?
Пальцы входят снова, покачиваются ритмично. Большой с каждым толчком длинно поглаживает клитор. Член полностью вернул боеспособность.
—Может тебе еще раз выйти замуж? Один муж для души и семьи, другой — пальцы врезаются глубже, она охает, — для заполнения пустот тела.