Сама она поела лишь вечером, когда отправилась за едой для Красавы во второй раз. Попросила — и на кухне тут же дали ей ячменной похлебки, в которой плавал рыбий хвостик. Сунули два жестких хлебца.
Похлебку Неждана съела там же, на кухне, а хлебцы припрятала на потом, засунув в полотняный мешочек, который сшила себе из лоскутов еще у Свенельда. Спрятала их под тонкое покрывало, брошенное на нары, где спала.
Как вернусь, сразу один съем, думала Неждана на ходу. По крошечке рассосу. В холодную пору, в такой одежонке, есть хочется все время. Вот и сейчас живот снова подвело. С утра у Свенельда ей даже куска хлеба не дали. Подняли затемно, велели одеваться, сказали, что поведут продавать…
И прямо посреди этих мыслей ее кто-то сзади схватил.
Через такое Неждана уже проходила, когда к Свенельду приезжали гости. Знала, что делать.
Она дернулась вперед, пытаясь вырваться — но ноги уже оторвались от земли.
И Неждана, одним махом пригнув голову к груди, выпрямилась, запрокидывая подбородок. Затылок с силой врезался во что-то.
Сзади влажно чвакнуло, схвативший ее мужик издал хриплый звук. Без слов, просто выдох на грани стона.
Зато хватка рук резко ослабла — и Неждана нащупала ногами землю. Рванулась, приседая и выкручиваясь из лап…
А потом, уже вырвавшись, пнула назад не глядя. Угодила пяткой в изношенном сапоге во что-то мягкое — мужик за спиной взвыл. Уже в голос, без хриплых вздохов.
Но у Нежданы не было времени слушать, что с ним. Она кинулась прочь от бани, к ближайшему сараю. Стрелой пролетела вдоль бревенчатой стены, завернула за один угол, другой — и выскочила на сторону, что смотрела на ту же баню. Затаилась там, перестав даже дышать.
Знала — нартвегу и в ум не придет, что она вернулась почти туда же, откуда убежала. Сейчас он кинется искать ее в той стороне, куда она метнулась поначалу.
Но темно, следов не видно, и снег под ее ногами уже не скрипит… так что поищет и уйдет.
А ей без стиранного возвращаться нельзя, Красава опять погонит в ночь.
И о случившемся ей рассказывать нельзя. Новая то ли хозяйка, то ли рабыня может во всем обвинить ее саму. Известное дело — у хозяев сами же рабыни всегда и виноваты.
Одно хорошо — нарвеги, когда чужую рабыню для потехи ловят, да неудачно, потом об этом молчат.
Особенно если при этом по морде съездила да отбилась. Никогда никому не рассказывают. И про синяки, если останутся, обязательно соврут. Позором у них считается, когда мужик с бабой совладать не смог.
Даже не мстят после всего. Низким полагают за собственную слабость бабе мстить.
А отбиваться Неждане было не в первой. И сила в руках у нее была. У Свенельда воды приходилось носить без счету каждый день. Да деревянными ведрами, которые от влаги разбухают, тяжеленными становятся. Для дома, для бани, для коров, для овец, для прочей живности.
Тот, кто на нее напал, похоже, задержался у бани надолго, потому что снег с той стороны неожиданно заскрипел.
Хорошо же она ему саданула, раз так нескоро оклемался…
Шел мужик не спеша. Сплевывал, выдыхал коротко, с присвистом. Еще побаливало?
Впредь наука будет, подумала Неждана. И ощутила злую радость.
Даже темная ночь словно посветлела. Хоть кому-то она сегодня за плохое плохим отплатила. Не все же ей лишь молчать да терпеть?
А что лучше всего, порки за это не будет. Даже если бы нартвег увидел ее лицо и узнал потом — все равно и слова не проронил бы, побоявшись насмешек от своих.
Неждана стояла неподвижно, пока хруст снега под чужими ногами не стих полностью. Шаги удалились в другую сторону крепости — мужик даже не пытался ее искать.
Она добежала до бани, собрала вещи, бегом вернулась в рабский дом. Скинула принесенное на пустые нары рядом со своим местом.
Красава уже спала. И ее позднего возвращения не заметила.
А под покрывалом ждали хлебцы…
Свальд шел, выхаркивая на снег кровь. Нос распух, дышать приходилось ртом.
Кровь бежала по лицу и щекотно затекала в рот. Приходилось сплевывать.
Проклятая девка саданула его по носу затылком. И пнула между ног. По тому самому месту, которое уже потяжелело, пока он прислушивался к ее шагам.
Я тебя найду, молча и зло пообещал он неведомой девке. Даже если ради этого придется перетискать всех рабынь Йорингарда. Ощущение от ее тела он запомнил, одежонка на ней оказалась тонкая.
Хорошее было тело, крепкое, молодое. И сильное — раз так врезала.
А когда он эту девку найдет, то выкупит ее у Харальда. Все равно ему нужна какая-нибудь баба — чтобы не видеть тех снов.