Трое стражников шли следом за ней размашистыми шагами, вытянувшись цепочкой. Заметив ярла, подтянулись, пошли еще быстрей, держась на шаг позади Сванхильд.
Непорядок, подумал Харальд. Если из-за стены вдруг прилетит стрела, его люди только и успеют, что прикрыть уже упавшую девчонку. Надо по-другому — двое по бокам, вровень с ней, один сзади, осматривая пространство впереди…
И станет она жить как пленница под охраной, тут же мелькнуло у него. Нет, лучше поступить иначе. Сванхильд бегает на задах крепости до обеда. Надо будет с утра отправлять за стену два дозора, с собаками, чтобы прочесывали лес на два полета стрелы от стен. Пустое поле перед воротами и так просматривается, к тому же стража у входа за ним приглядывает.
Идет зима, на снегу отпечатки видны сразу. Где не видны, помогут псы. Чтобы попасть стрелой в человека внутри крепости, стрелявшему нужно выбрать дерево, забраться на него. И дозоры его заметят…
А еще лучше — вообще вырубить лес там, где он подходит к стенам.
Завтра отправлю два дозора, решил Харальд. И сегодня же поговорю с Кейлевом, чтобы рабы начали рубить на дрова сосны, что растут рядом с Йорингардом.
Сванхильд увидела его самой последней — и лишь тогда, когда пес уже залаял на подходившего.
— Тихо, — негромко бросил Харальд.
Черный крысеныш, обиженно тявкнув напоследок, заткнулся. Замер возле остановившейся девчонки…
— Харальд, — радостно выпалила Сванхильд. — Тебя слушает. А я говорю — тихо. И лает.
Харальд, прежде чем ответить, взглянул на стражников. Распорядился:
— Идите к главному дому. Ждите у входа. Я пока сам пригляжу за женой.
Те, уходя, понимающе покосились в сторону Сванхильд. Но без ухмылок, без переглядываний.
И лишь потом, когда стражники отошли, Харальд сказал:
— Ты не так говоришь со своим крысенышем, Сванхильд. Ты просишь. А ему надо приказывать. Чтобы он чувствовал угрозу. Понимал, что ты его сильней.
Девчонка, вскинув голову — на ресницах тут же начали оседать хлопья снега — пообещала:
— Я пробовать.
Говорила она сносно, но некоторые слова все еще коверкала.
Харальд шагнул поближе, ухватил руку, выглядывавшую в прорезь плаща, потянул Сванхильд за собой, разворачиваясь. Черный крысеныш тут же заскакал вокруг. Загавкал.
— Вот сейчас и пробуй, — проворчал он, взглядом выискивая сарай с углом поукромнее. Чтобы соседние срубы прятали его от любопытных глаз.
— Тихо, — крикнула Сванхильд на ходу.
Даже оступилась от усердия.
Харальд только головой покрутил. Дотащил до выбранного сарая, притиснул ее к бревнам, сказал, заглядывая в глаза, над которыми, на кончиках ресниц, уже повисла окаемка из снежных хлопьев:
— Не надо кричать. Говори негромко, но так, чтобы пес понял, что ты сильней. Тебя ведь били, Сванхильд? Прежде, не здесь, в Ладоге?
Она отвела глаза, сказала безрадостно:
— Не надо.
— Вспомни того, кто бил, — посоветовал Харальд, просовывая руки под полы ее плаща — и прихватывая тело так, что груди Сванхильд оказались над его растопыренными ладонями. Нажал, заставив их приподняться, ощутил мягкую упругость грудок через одежду. — Думай об этом человеке. Но не бойся его. Думай со злостью. И говори — тихо…
Последнее слово он прошипел низко, свистяще. И лицо ее, разрумянившееся от холода, было слишком близко, и на губах таяла пара залетевших снежинок…
И хотелось слизнуть их языком.
Но Сванхильд серьезно посмотрела ему в лицо, потом повернула голову к псу, прыгавшему рядом. Сказала, явно подражая ему самому, низко, с угрозой, от которой у Харальда внутри екнуло до того захотелось усмехнуться, но пришлось сдержаться:
— Тихо…
Пес затявкал еще визгливее.
— Ненавидь, — выдохнул Харальд, склонившись над ней. Руки его скользнули выше, приминая груди — и мякотью между ладонями и большими пальцами он ощутил бусины сосков. — Вспоминай и ненавидь. Думай о том, что ты сильней.
Мгновенное воспоминание скользнуло в уме — и он добавил:
— Ты сторожишь место рядом с хорошим зверем Харальдом. Только ты. Выходит, ты сильная. Думай об этом. Ну?
Сванхильд глубоко вдохнула, покосилась на него. Сказала негромко, напряженно, с долгим выдохом:
— Тихо…
Крысеныш удивленно гавкнул — и заткнулся.
Но девчонка тут же радостно объявила:
— Я смогла.
И пес опять затявкал, прыгая вокруг.
Пусть его, подумал Харальд. В конце концов, это даже хорошо, что пес такой дурной. Он всегда будет знать, если Сванхильд вдруг окажется поблизости. Особенно это пригодится тогда, когда ей не следует быть рядом с ним.