— Это не ответ на мой вопрос. Почему ты взяла на себя эту ответственность?
— У Розиты не было денег. Они были беженцами. Я не могла допустить, чтобы Хуана умерла.
— Как ты узнала о ней? — нахмурился он.
— Я была там, когда она родилась. Я держала ее, пока врач пытался спасти жизнь ее матери. — Она посмотрела на него, но на его лице ничего не смогла прочитать. — Она была особенной, потому что родилась в день годовщины смерти моей матери. Это показалось мне символичным.
Она ждала смеха или вспышки гнева, но он сидел спокойно.
— Ты собираешься удочерить ее?
Она потрясла головой:
— Сестра Бернадетта убедила меня, что Хуане будет лучше в своей стране со своей культурой, с тетей, которая ее любит. Хуана — это все, что осталось у Розиты, единственное, ради чего она хочет жить. — Кэт сделала глоток кофе и посмотрела ему прямо в глаза. — Я должна быть уверена, что у нее будет все необходимое. Врачи в Брисбене сказали, что ей потребуется несколько операций и протез.
— Сколько времени займет лечение?
— По меньшей мере пять лет.
— Очень долго, — холодно заметил он. — А потом?
— Я надеюсь, Розита сможет встать на ноги и позаботиться о ней. Жизнь девочки без семьи очень сложна на Ромите.
— Ты планируешь позаботиться о будущем их обеих?
— Да, видимо, так.
Повисла тишина. Ник тихо сказал:
— В своем завещании Глен запретил мне давать тебе больше, чем твое годовое денежное обеспечение.
Кэт подавила желание возразить. Она и так испытала шок, услышав об условиях завещания Глена. Хотя Глен всегда смотрел на Кэт как на наивного подростка, его недоверие не столько удивило ее, сколько в очередной раз оскорбило.
Ник продолжил:
— Ты всегда можешь просить меня о помощи.
— Я попросила. Ты отказал.
— Я не могу игнорировать желание Глена, он доверил мне опекать тебя. — Ник взглянул на письмо и паспорт. — Я могу одолжить тебе деньги. Или подарить.
На мгновение в ней вспыхнула слабая надежда, но одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы она тут же исчезла.
— Но не просто так, я полагаю, — сказала она холодно. — Что ты хочешь взамен?
— Может быть, ничего, — сказал он, сверкнув глазами.
— Не верю. Такого не бывает, — усмехнулась она.
Он пристально посмотрел на нее:
— А что ты готова дать мне?
Больше всего ей хотелось облизать пересохшие губы, выпить еще кофе, чтобы было легче говорить, но она только сказала:
— Я даю только тем, кого люблю.
— По собственной воле ты нарушала это правило дважды. Даже трижды, если учитывать брак без любви с Гленом.
Она вспыхнула, но смело встретила его взгляд.
— Я любила Глена.
Потому, что была очарована его опытностью и утонченностью, добавила она про себя.
— Хорошо, оставим брак с Гленом. Остальные два случая были просто случайностью? — В его голосе послышалось презрение. — Я имею в виду наши отношения.
— Между нами ничего не было. Мы только поцеловались. Это все, — прервала она, вся красная от смущения. — И в этом участвовали мы оба.
— Да, ты права, нас было двое, — согласился он. — Ты и я. И мы целовались так, словно хотели заняться любовью прямо там, в номере, за день до твоей свадьбы с Гленом. И потом еще раз. В день похорон.
Кофе выплеснулся на ее руку из чашки. Кэт резко вздохнула.
— Ты обожглась? Покажи мне!
Он разжал ее пальцы, потом поднес ее руку к свету. Несмотря на жару, Кэт почувствовала озноб.
— Ты всегда пила кофе с молоком, — сказал он, поднося обожженную руку к губам.
Кэт сжалась. Ее пальцы задрожали от прикосновения его теплых губ, и волна желания нахлынула на нее.
Теперь дрожало уже все тело. Она знала, что он увидел, когда посмотрел на нее. Затуманенный взгляд и жаждущий, ждущий рот. И он улыбнулся. Желание прогнало все другие эмоции, оставив только один неприкрытый голод.
Она так долго пыталась забыть, каково это — целовать его. Она лгала самой себе, отказываясь признавать, что ее влечение к нему никогда не исчезало. Оно всегда пряталось у нее внутри, ожидая именно этой минуты.
В восемнадцать лет она слишком мало знала о мужчинах, чтобы понимать, что Ник чувствует то же самое — что он в ловушке собственных чувств к ней. Когда он поцеловал ее, она впервые поняла, что такое сексуальное влечение и что оно может сделать с человеком.
Потрясенная и напутанная, она спряталась от него. Ей казалось, что все это ничто по сравнению с уважением и преданностью, которые она чувствовала к Глену. Во время их брака она стерла Ника из своей памяти, но все воспоминания обрушились на нее с новой силой после смерти мужа. Тот поцелуй в день похорон начался как попытка утешения, а закончился тем, что он оттолкнул ее и, смертельно бледный, выскочил из дому.