— Ну что ты смотришь так на меня? Нормальный вопрос. Мне вообще кажется, что я тебя не знаю. Вчера днём один человек был, сегодня другой. И Володин твой…
Очень хочется поправить, что он не мой, никогда, по факту не был. Хоть и делал для меня много, но при этом его любовь всегда была слишком острой, болезненной. Эгоистичной. Андрей хотел обладать, а святые чувства не предполагают, что ты душишь человека, во всех смыслах этого слова.
Сложно представить, что завтра, послезавтра, через неделю я не увижу снова его внимательный взгляд, где в глубине зрачков хранится темное безумие. Я слишком часто мечтала об этом дне, что теперь сложно в него поверить.
Я подхожу к окну, тому самому, из которого за нами следила подруга. Площадка пуста, развеселая компания покинула ее сразу же, как Андрей начал кричать. Да и правильно, кто хочет быть свидетелем чужих конфликтов?..
Две машины Демида по-прежнему стоят, блокируя выезд со двора. Он был против того, чтобы я шла к Наташе, но разве я могла уехать, хотя бы не извинившись за то, что втянула ее в чужие разборки?
И теперь Демид терпеливо дожидается, когда я спущусь вниз, чтобы забрать меня с собой. Этой ночью оставаться одной небезопасно.
— Ждёт?
Наташа становится рядом, без каблуков я заметно ниже ее ростом. Обнимает меня за плечи, такая добрая и уютная, что становится вдвойне стыдно за сегодняшний вечер.
— Ох, Динка, я всегда на тебя глядя думала: роковуха ты. Вот за такими мужики уходят из семьи, с ума сходят. Не зря Володина переклинило… И крутика твоего московского тоже, раз вернулся к тебе и сразу жениться.
Жаль, что Наташа так далека от истины. Нет никакой любви и в помине.
Демид выходит из автомобиля, как всегда в руках мобильный телефон. Разговаривает, отмеряя шагами метры вдоль гладкого бока своей иномарки. Красивый, даже в полумраке двора, разбавленного оранжевым светом фонарей. А потом поднимает голову, и мы встречаемся взглядами.
— Ждёт тебя, Дин. Иди.
— Точно? — я с трудом отворачиваюсь от него, мне неудобно, но Наташа все понимает:
— Я на все замки запрусь, никому открывать не буду. А Володину твоему обязательно в кофе ещё плюну завтра.
Она пытается разрядить обстановку, я улыбаюсь обессиленно и крепко ее обнимаю:
— Спасибо тебе за все, Наташ.
— Почему у меня такое чувство, что мы прощаемся? — снова пытается шутить она, но выходит все равно серьезно. И я чувствую что-то похожее.
— Все будет хорошо.
Ночной воздух пахнет цветами и свежестью, я выхожу из подъезда, каблуки стучат по асфальту. Демид стоит, привалившись к капоту автомобиля и ждёт, когда я до него дойду.
От его взгляда, от запахов вокруг слегка кружит голову. Он молчит, открывает передо мной дверь, я прохожу так близко, что касаюсь бедром его тела.
Прикосновение обжигающее, все внутри реагирует на близость с Демидом единственным верным способом.
Я его хочу.
И по взгляду, тяжёлому, с поволокой, которым он одаривает меня, когда я сажусь в машину, становится понятно, что желание взаимно.
Мы сидим на заднем сидении, снова разделенные расстоянием. Но на этот раз я кладу ладонь рядом, смотрю прямо, туда, где за стеклом искрится огнями ночной город. Фонари бегут стремительно, превращаясь в праздничную гирлянду, сердце гулко бьётся почти у самого горла.
И когда его ладонь накрывает мою, а пальцы наши переплетаются, кажется, что меня сейчас разорвет от напряжения. Такой простой жест, но он куда эротичнее, чем все, что происходило не с ним.
Мы разъединяемся лишь на короткие секунды, когда выходим из автомобиля. Лифт до номера едет слишком долго, я прислоняюсь к стене, ощущая холод кабины лопатками, но даже он не в силах остудить мое тело.
Карточкой он открывает дверь в номер. Включает свет. Закрывает замок. Я стою спиной к нему, перебросив волосы вперёд. Его пальцы касаются шеи, сбегают по позвонкам, хватаются за молнию. Один резкий жест, и платье падает к моим ногам, а я остаюсь перед ним в одном белье.
Да, Демид меня не любит, но хочет, также сильно, как и я его.
И если мне суждено сгореть, то я планирую сделать это в его объятиях.
Глава 18
Его горячие ладони накрывают мои плечи, заставляя пульс частить. Он стоит за спиной, по моему позвоночнику прокатывается волнительный озноб, как только мужские пальцы находят застежку на белье. Щелкает замок, бретельки спадают, освобождая отяжелевшую грудь. Кожа болезненно возбуждённая, я ощущаю острые покалывания в сосках, и когда Демид накрывает их руками, я прогибаюсь, не в силах сдержать стон.