Выбрать главу

Майн Рид

Жена-девочка

От переводчика

Роман Майн Рида «Жена-девочка» — один из основных, программных романов великого романиста приключенческого жанра позапрошлого, 19-го века. Тем более удивительно, что на русский язык этот роман не переводился. Моя авантюрная попытка представить этот роман читателю на русском языке вызвана в первую очередь собственным интересом к произведению, а также некоторым честолюбием: если не я, то кто же?

Роман представляет собой грандиозное многоплановое повествование, в котором есть всё, присущее Майн Риду, плюс еще немного: помимо приключенческого, закрученного сюжета, любовной интриги (да еще какой!), — обилие персонажей, причем не идеализированных, как часто бывает у этого писателя, а вполне реальных, юмор, патетика и героическая романтика, и, наконец, есть место политике. Чтение увлекает и захватывает, не говоря уже о переводе. И хотя перевод очень непрост и длится годами, были отдельные главы, которые я переводил залпом: зараз 2-3 главы при обычном темпе в несколько абзацев в день!

Наконец, работа завершена, и роман представлен читателю полностью.

Предисловие вдовы автора

Большинство событий, описанных в этой книге, действительно случились в реальной жизни или были придуманы на основе жизненного опыта автора.

Элизабет РИД.

Лондон, 1888Глава I

ОСТРОВ МИРА

Аквайднек — «Остров Мира!»

О, Коддингтон, и вы, королевские придворные! Как вы могли в погоне за модой на переименование всего, что звучит непривычно саксонскому уху, изменить это историческое название, данное краснокожими аборигенами, на ничего не значащее название «Rhodes»?

Ваше стремление присвоить острову искусственное классическое название — не что иное как результат вашего дурного вкуса. Ваше невежество привело к тому, что вы повторили ошибку старого голландского штурмана, давшего название «Roodt» этой замечательной стране!

Название, данное Блоком, было по крайней мере уместно по некоторой причине, более того, в нем было что-то поэтическое. Огибая Сачест Поинт, он созерцал величественный лес, окрашенный в красный цвет благодаря солнечно-золотой осени. Он был восхищен темно-красной листвой деревьев и алыми гирляндами ползучих растений. Перед его глазами предстали яркие цвета охры утесов. Именно поэтому в его судовом журнале было записано «Красный Остров»!

О, достойный Коддингтон, чем же вас не устроило название индейцев? И почему вы приняли так неуклюже переделанное название голландца?

Я буду придерживаться старого названия — «Остров Мира»; хотя прошли уже те времена, когда Вампаноаг погружал свои ветви в спокойные воды Наррагансета, и его легкие каноэ скользили вокруг острова.

Куда ушли те времена, Аквайднек? С тех пор тебя слишком часто обжигало горячее дыхание войн. Где теперь этот девственный лес, который так радовал глаз Верразано, свободный от сцен Тускана? Где эти величественные дубы, вязы и клены? Куда исчезли зеленые сосны и красные кедры? Где березы с их знаменитой корой, где каштаны, дающие еду голодному путнику, где сассафрас, который восстанавливает здоровье и продлевает жизнь?

Всего этого больше нет. Все это уничтожено огнем и топором безжалостного варвара — солдата.

Несмотря на твое разграбление, Аквайднек, твои богатства все еще привлекательны. Ты все еще Остров Мира, колыбель Любви; каждая пять твоей земли освящена шагами влюбленных, каждый выступ твоих утесов помнит эту старинную историю.

* * *

Ньюпорт, год 18 —, «разгар сезона.»

Апартаменты в одной их лучших Американских гостиниц, Океанхауз, с окном, обращенным на запад.

На третьем этаже расположен длинный балкон с видом на Атлантический океан, простирающийся широкой голубой полосой на расстояние, сколько хватает глаз. Слева — Сачест Поинт, который, подобно снежинкам, распыляется и прерывается скалой Корморант Рок; справа Бевер Тайл с маяком; между ними — рыболовецкие суда, обычное ремесло местного населения; вдали белеет парус корабля и виден дым парохода — оба, очевидно, совершают рейс между двумя крупными морскими портами Шаумут и Манхэттен.

Такой великолепный вид открывается из устья реки Наррагансет — ни одни красивые глаза часто отдыхали, рассматривая все это.

Но никогда еще подобное зрелище не рассматривали более красивые глаза, чем глаза Джулии Гирдвуд, жившей сейчас в этих апартаментах.

Она — не единственная, кто живет здесь. Рядом с ней еще одна молодая леди, ее кузина, Корнелия Инскайп. У нее тоже прекрасные глаза, синеватого оттенка, но они уступают черным глазам первой из них, глазам, буквально источающим флюиды любви.

На языке авторов романов Джулия была бы названа брюнеткой, а Корнелия блондинкой. Фигуры их различаются так же, как и цвет волос: первая высокая и отличается зрелой женской красотой, а вторая ниже ростом и более юная.

Различаются они и по характеру. Старшая более смуглая, и потому мысли ее кажутся более грустными, а движения медленными и задумчивыми; в то время как младшая, судя по разговору, более веселая и жизнерадостная, мысли Корнелии больше о будущем, чем о прошлом.

На них свободные утренние халаты, крошечные шлепанцы, надетые на их прекрасные ножки, и обе они расположились на креслах-качалках внутри комнаты, напротив окна. Глаза обеих устремлены к морской синеве, девушки только что обратили внимание на пароход, приближавшийся к Поинт Джудит и плывший в северо-восточном направлении.

Это было прекрасное зрелище: огромный черный монстр, прокладывавший дорогу по синей морской глади и оставлявший позади себя белый след бурлящей воды и пены.

Корнелия выскочила на балкон, чтобы получше разглядеть эту захватывающую картину.

— Интересно, что это за пароход? — сказала она. — Наверное, это Канард, один из тех огромных океанских пароходов!

— Ты ошибаешься, Нил. Жаль, что это не он, и жаль, что я сейчас не плыву на нем. Слава Богу! Пройдет несколько недель, и я уплыву отсюда на пароходе.

— Как! Тебе уже надоел Ньюпорт? Другого такого приятного уголка мы не найдем во всей Европе. Я уверена, что не найдем.

— Зато мы найдем более приятное общество и лучшие развлечения.

— Что ты имеешь против здешнего общества?

— То же, что оно имеет против нас. Я не говорю об аборигенах. Они ведут себя вполне прилично. Я говорю о тех, кто приезжает сюда на лето, как и мы. Ты спрашиваешь, что они имеют против нас. Странный вопрос!

— Я ничего особенного не заметила.

— Зато я заметила! Эти Дж., Л. и Б. смотрят на нас свысока, поскольку мы дочери лавочников! Ты не могла не заметить это.

Мисс Инскайп нечего было возразить, поскольку и она заметила, что кое-кто из этих людей действительно посматривал на нее свысока. Но она была из тех, кто придавал мало значения светской жизни, и поэтому такие нюансы ее мало волновали.

Однако гордой и честолюбивой Джулии все это было небезразлично. Нельзя сказать, что ею полностью пренебрегали, однако общество, собравшееся на фешенебельном морском курорте, посматривало на нее свысока, особенно вышеупомянутые Дж., Л. и Б.

— Но в чем причина? — продолжала она с возмущением. — Если наши отцы были лавочниками, то их деды занимались тем же. В чем разница, хотела б я знать?

Мисс Инскайп нечего было ей возразить.

Не желая раздражать гордую и честолюбивую кузину, она попробовала ее успокоить:

— Хорошо, Джулия, пускай мисс Дж., мисс Л. и мисс Б. смотрят на нас свысока, но зато их братья совсем не такие. Я тебя уверяю, что они совсем не такие!

— Оставь в покое их братьев! Что толку, что они снизошли до нас? Не делай из меня глупышку, Нил! Миллион долларов — наследство, оставленное мне отцом, которое я получу после смерти матери, — вполне объясняет такую снисходительность. Впрочем, если зеркало мне не врет, мне нечего беспокоиться!