Он настолько задумывается об этом, что шарик шоколадного мороженого падает на асфальт и разбивается в лепёшку.
И Алёша, понимая, что хотел съесть именно его, всхлипывает:
— Привет.
— Какой же ты неуклюжий! — Афина улыбается. — Хочешь, я отведу тебя в страну мороженого?! Где даже дома из мороженого? И мороженые реки и мороженые лодочки. Идём со мной, — она протягивает ему руку.
На небольшой ладони виднеется родимое пятно, похожее на звезду.
Алёшка замечает его, и только поэтому берёт её за руку. Чтобы повертеть ладонь странной незнакомки и так и сяк. И поднять на неё пытливый, строгий взгляд синих, как море, глаз.
— Татуировки, это нехорошо. Мама так говорит. И тётя Люба, тоже. Я Алёша. А ты? И вот, — кивает в сторону тележки с мороженым. — Можно здесь.
— Это не татуировки, это ключ к стране мороженого, милый мальчик, ты будешь просто мальчиком в моих глазах, волосы у тебя прекрасные… — она вздыхает мечтательно и тянет его за собой. — Здесь еда не та! Ты удивишься, какой она бывает… живой!
— Разве можно есть живую еду? — морщится он, и сам не замечает, как уходит за ней всё дальше. — Если бы со мной говорила булочка, например, — лижет он клубничный шарик мороженого, — я бы не смог её съесть. И это мороженое бы меня пугало. Знаешь почему? Потому что я его лизну, а оно меня за язык схватит. Жутко очень. Хочешь? — предлагает ей. — Оно тоже вкусное. А ты меня потом угостишь шоколадным. Угостишь же?
— Конечно, там, куда я тебя веду, будет всё, что захочешь. Вечно, вечно, вечно… — эхом отдаются её слова.
Дверь поддаётся со скрежетом. Странно, что никто ещё ничего не вынес, одна она такая что ли?
Такая… с русалом в единороге и курортным Романом напротив?
— ОПЯТЬ ТЫ, ЖРИЦА ЛЮБВИ! — громыхает голос.
Ей уже кажется, что это всё записанные фразы, но про любовь-то как совпало!
Она вскрикивает, но хватает бусы, что лежат нетронутые, на том же месте. И выбегает из лавки, словно ужаленная. Тяжело дышит, хватается за сердце, роется в… сумочке, достаёт последние три тысячи из тех, что можно было тратить, швыряет за порог и ищет глазами Алёшку.
Он оказывается на другом конце улицы с…
— Сссс, — срывается с места Люба. — Эй, куда!
Алёшка её не слышит, зато слегка замедляет шаг, сообразив, что его куда-то уводит незнакомка.
— А… надо тёте Любе сказать, — лепечет он, чувствуя подбирающийся к сердцу страх.
— Да, знаю я твою эту тётю! Не отдалась она морю в детстве, теперь бегает тут как сумасшедшая среди людей! Между мирами. Зачем её спрашивать, дурную? Идём, быстрее…
— Не отдалась, это как? — морщится он, пытаясь понять о чём речь. — Типа… не отдала… что?
Афина замечает предмет разговора. Да, именно что предмет, раз не уплыла из Саратова в своё время! И сворачивает с Алёшкой за угол.
На ходу продолжая заговаривать мальчишке зубы:
— Есть такой обряд, как дань морскому королю. Или царю. Или даже богу. По-разному называют, но не суть. Среди людей иногда рождаются дети, которые могут жить как на суше, так и в море. И метка у них морская обязательно будет. В виде родимого пятна необычной формы. По ней родители и должны понять, что их ребёнок — дань повиновения морям. Они обязаны оставить дитя у воды, чтобы верховная ведьма забрала и отдала королю. Такие дети всегда были на особом счету. Но ты, наверное, не слышал об этом ничего… Связь этого мира с миром, где есть место магии, с каждым годом становится всё слабее. Лишь единицы верят в русалок и ещё рассказывают о них сказки.
Несмотря на то, что они бегут быстро, речь её плавная и приятная уху, словно журчание воды.
Но Алёша вдруг упирается пятками и останавливается, поворачивая назад. А так как незнакомка руки его не отпускает, то он пытается тянуть её за собой.
— Мне нельзя уходить без спроса. Даже за сказками. И мороженое уже рас… таяло, — роняет он огорчённо, когда и клубничное плюхается об асфальт. — Ну вот…
Афина качает головой и тянет его за собой на крутую, неприметную тропку, ведущую от лавочек прямо к морскому берегу.
— Слушай сказку дальше, непослушник!
Люба едва продирается сквозь будто бы замедлившиеся время, бусы на её шее гремят змеями, хотя маленькие, возможно, и не настоящие вовсе жемчужинки, не должны издавать такой звук.
— Что здесь происходит? — кричит она. — Отпустите мальчика!
— Сама воровка! — прожигает карлица её взглядом синих глаз. — Бусы мои стащила, да как умудрилась, чтобы я не заметила!
— Да я и сама не заметила! — возражает Люба, которую эта тема очень сильно задевает. — Ребёнок здесь при чём?!
— Я здесь при чём? — вторит ей Алёша и… кусает со всей силы своих молочных зубов карлицу за руку.