Сегодня он был разодет как никогда и опять во все белое. Но в этот раз его голову венчала вычурная белая тиара с золотой инкрустацией, золотые цепи (едва ли вериги) покрывали плечи и грудь с длинной, расшитой той же канителью туникой, а ладони, в которых он постоянно что-то держал (либо листал священный талмуд на мраморной подставке, либо брал из рук своих помощников, золотые чаши и кубки с какой-то божественной жидкостью), были затянуты в белые кожаные перчатки. И все это время он стоял перед головным альковом и глаголил громким, правильно поставленным голосом свою идеально заученную речь.
Ритуал венчания, надо отметить, был тем еще показательно затянутым шоу, хотя поначалу я с неподдельной жадностью рассматривала все и вся, до сих пор с трудом веря в реальность увиденного и пережитого. Увы, но представителей съемочной команды, как и рельсов с софитами на полу и под потолками нигде мною замечено не было. Впрочем, как и скрытых видеокамер. А окружавшая нас в огромном зале массовка больше не вызывала во мне ни прежних сомнений, ни подозрений касательно ее истинного происхождения. Это действительно были жители данного мира, еще и самые исключительные представители его знатной верхушки — местной элиты потолочного уровня. А все их помпезные наряды не внушали изначальных предубеждений относительно их небутафорского вида. Они на самом деле были настоящими, и по своему исполнению ничем не отличались от моего платья или праздничного наряда Дагнара.
Ну и на закуску. Я прекрасно помнила про Круша, который, к слову, оставался все это время в моих императорских покоях, временно посажанным на большую толстую цепь в самой большой там комнате. А то что он был не механической куклой с совершенной внешней и внутренней конструкцией — в этом я успела убедиться еще на испытании. И, в последствии, уже в самих покоях, когда проснулась этим утром на своей императорской кровати и увидела сидящего рядом монстрика с высунутым от радости языком — ожидавшего все это время, когда же я соизволю проснуться и поиграть с ним после сытного завтрака.
Так, кажется, я немного отвлеклась. Хотя, вполне понятно. Вступительная и обязательная перед главным ритуалом венчания литургия от Апполиона Шестого оказалась малость затянутой, и уже где-то минут через пять, я начала терять нить его долгого и несколько занудного повествования. Пока, наконец-то, он не добрался до главной сути и до того, для чего на самом деле мы все здесь дружно собрались.
— Дагнар Базарт Огмамин Теоросский, сын сорок восьмого императора Теоросса Залрада Африэля — истинного правителя Восьмой Империи Шайгара и всех прилегающих к ним провинций! Сегодня, в этом благословенном храме, пред лицем Верховных Богов и сотней доверенных свидетелей, ты принимаешь священную брачную клятву, связывающую тебя нерушимыми супружескими узами с твоей предназначенной Небесами избранницей, и нарушение коей влечет одно из самых страшных проклятий для любого потомка императорский кровей — неизлечимое бесплодие и потеря всех будущих наследников. Готов ли ты, Дагнар, переступить данную черту и принять супружеский обет? Готов ли ты, Дагнар, до скончания своего века быть верным, преданным и искренне благодарным за данный союз перед собственной супругой и Богами, ниспославшими тебе данный дар?
— Истинно и до скончания своей жизни! Моя брачная клятва нерушима и подкреплена свидетельством Верховных Богов и этих добрых людей!
Надо сказать, меня то и дело распирало страстным желанием обернуться и пройтись любопытным взглядом по всему окружающему нас пространству, включая высоченные сводчатые потолки над нашими головами и мраморные, натертые до зеркального блеска полы под нашими ногами. Такой роскоши я не могла припомнить ни в одном виденном мною до этого фильме, что вынуждало меня едва не окончательно поверить в реальность происходящего. А уж в услышанное и подавно. Хотя в услышанное, до сих пор верилось с большой натяжкой. Потому что, если судить по тем вещам, которые здесь творились до и происходили теперь — данные Дагнаром брачные клятвы (особенно таким звучным, громким и железобетонно уверенным голосом) были далеко не пустым звуком. И он сам прекрасно все это понимал.
— Иллария Аарин Ардорская! Готова ли ты…
Когда патриарх Апполион вдруг обратился ко мне, почему-то пропустив не меньший список моих титулов и именитых предков, я даже невольно вздрогнула, подняв слегка испуганное (и явно побледневшее) лицо к Его Святейшеству.