— А Пола в машине не было?
— Они никогда не брали его с собой. Он вечно сидел зарывшись носом в книги. Мария не любила его.
— Собственного сына?!
— Да нет! Они были одногодки. Мария и Пол. Пол — ей пасынок. Его мать умерла до нашего приезда сюда. У Пола и Майкла двадцать лет разницы. Пол, он никогда не был ни сильным, ни рослым. Не нравились ему ни охота, ни другие мужские забавы. Когда родился Майкл, отец так гордился здоровым мальчуганом, который может все. В этой качалке Мария любила качать своего сыночка, а когда тот стал постарше, играла с ним. Им было хорошо вместе, этим двоим.
— Консуэла, а зачем ты меня привела сюда? Рассказываешь все?
— Потому что ты — миссис Майкл, — поднявшись, старуха отперла дверь, — и должна знать, на что способен Майкл, когда ранят душу. А еще — потому что ты тоже — мать.
Лорел была радешенька выйти на солнце. Ей было зябко.
5
Остаток недели прошел почти без шпилек в адрес ее темного прошлого. Они выжидали, наблюдали… По всему — перебранкам Дженет и Пола, презрению Клэр — Лорел догадывалась, они наблюдают и ждут Майкла.
Вернуться он должен был на уикэнд, вопрос оставляли до него. Всякий раз, когда она видела Консуэлу, она вспоминала пыльный разгром в старой детской, и ее охватывал ужас — что будет, когда вернется Майкл?
За ланчем сидел теперь и новый помощник-лаборант. И даже он наблюдал за ней, играя серебряным ножом, вилкой, отводя глаза, стоило ей взглянуть на него. Лорел возненавидела салаты. Спала она теперь меньше, ей стало труднее избегать Джимми и собственных мыслей. Память ее не поддалась ни на крупицу, и чем больше она узнавала про себя, тем больше ненавидела эту Лорел. Ей стало казаться, что она состоит из двух личностей: та, какой ей хочется быть, и эта Лорел, какой ее все считают.
Однако, труднее всего приходилось с Джимми. Сначала мальчику было просто любопытно, но скоро она заподозрила, что он ищет друга. Участь его в этом великолепном особняке была нелегкой. Компания — одни взрослые. О потребностях его заботились, но сочли, что для любви и игр хватит с него игрушек, слишком взрослых для него, и телевизора. Клэр, в основном, только бранила его, Дженет и Пол не обращали внимания.
Как-то раз она увидела, как Консуэла баюкает Джимми в спальне. Джимми, свернувшись на ее больших коленях, засунул палец в рот, а другой рукой гладил ее платье, сонно глядя ей в лицо, будто это и есть для него рай и другого не надо. В ту ночь Лорел долго не могла заснуть.
В пятницу утром, когда Лорел шагала по коридору, она услышала злобный визг из комнаты Дженет наверху.
— Клэр! Убери отсюда этого мальчишку!
Из двери выкатился Джимми, глаза круглые, а пухленькое личико белое от страха. Лорел перехватила его у лестницы. Он дрожал у нее на руках, но не плакал.
В дверях возникла Дженет, и Лорел поразилась перемене в ее внешности. Была она в прозрачном пеньюаре, но волосы забраны под сетку, лицо лоснится от жирного крема, а подбородок подтянут ремнем. От такого зрелища перепугается любой ребенок.
— И не смей никогда входить в мою комнату, дрянной мальчишка! — из-за ремня голос ее препротивно высвистывал сквозь стиснутые зубы.
— Господи! Он же совсем малыш! Ты его до полусмерти перепугала. Мог ведь свалиться с лестницы и…
— Ах, ах! Материнские чувства в нас взыграли! Поздновато! У Клэр есть приказания держать этого… ребенка подальше от меня. Не желаю ни видеть его, ни слышать, да и думать о нем не хочу!
— Но он — твой племянник.
— Ой, неужели? — Дженет состроила издевательскую гримасу и захлопнула дверь.
Лорел взглянула на Джимми. И правда, не слишком похож на отца. Она прогнала от себя некрасивую мысль: у нее их и так предостаточно, не совладать.
В субботу она проснулась рано, и первая мысль — сегодня нагрянет Майкл. Примется допытываться, чем она занималась два года, а ей нечего ответить, и одному Богу известно, как он поступит тогда. От женщины, которая бросила родного ребенка, хорошего ждать не приходится. Боже, мне страшно. Единственная надежда, она — не Лорел. Доказательств у нее нет, так, одна интуиция.
Одеваясь, она встала у окна, и решетка на нем напомнила ей о новой проблеме. Неужели ее посадят в тюрьму за то, что она бросила ребенка, про которого даже не помнит? Но ей же не поверят ни за что. Согласятся ли Деверо платить доктору за лечение амнезии, в которую не верят? А что если лечение докажет, с абсолютной точностью, что она и есть эта ненавистная Лорел Деверо? Но зато, может, объяснит и сосущий страх… Она боялась, что память восстановится… а вдруг не восстановится никогда!
Перед ланчем Лорел присела на каменный бортик фонтана, изо всех сил стараясь ни о чем не думать, любуясь, как посверкивают солнечные лучи на ряби прозрачной воды.
Подняв глаза, она увидела Майкла — тот направлялся через мощеный дворик к ней.
Шагал изящно, точно летел, приближаясь с пугающей быстротой. Она знала — росту ему прибавляет ее страх перед ним.
— Вижу, ты еще тут, — он поставил ногу на ступеньку возле нее и тоже уставился на воду. — Родителям своим звонила?
— Нет, — она поймала себя на том, что затаила дыхание.
— Тебе не кажется, им бы тоже интересно узнать, что ты воссоединилась с миром?
— Я… да, наверное, надо… — за едким сарказмом его голоса она разгадала презрение, и ей стало еще беспокойнее.
— Но тебе не хочется. На всех наплевать, так? — Плечи у него слегка сутулились, раньше она этого не замечала.
Гнев в полуприкрытых глазах сменился холодным равнодушием. Она знала, сейчас начнется. Станет расспрашивать о двух годах: и правда, и уклончивость опять разозлят его. Но лгать она не могла. Опять-таки из-за страха.
Тут из кухни появился Джимми с остатками ланча на лице. Увидев отца, он резко на бегу свернул с курса.
— Пливетик, пап!
Лорел поняла, что получила отсрочку, наблюдая как большой склонился над маленьким, поймал его и посадил с неожиданной нежностью на широкие плечи.
— Майкл, поосторожнее с ним! — окликнула из дверей кухни Клэр.
— Он большой мальчик, Клэр. А, боксер?
Джимми молотил кулачками по голове Майкла.
— Вы прямо два разбойника! — Клэр засмеялась, подошла к ним и все трое ушли, исключив Лорел, будто бы ее и не существовало.
Со стороны их можно было принять за счастливое семейство — Джимми на плечах отца забирается на лестницу. Клэр суетится рядом, пытаясь снять малыша за ножку, трогая Майкла, привычно, небрежно. И Лорел почувствовала обиду и возмущение. Положение ее невыносимо! Никому она тут не нужна. Они и так счастливы, без нее.
Днем она лежала на просторной кровати, тщась сочинить правдоподобный рассказ о своем отсутствии. За ланчем Майкл разговора не поднимал, но все равно затеет, непременно. Одежда его из шкафа исчезла, так что можно не волноваться, спать он тут с ней не собирается. Историю нужно придумать такую, чтоб поверил суд. Она прикидывала так и эдак, пока не разболелась голова и окончательно не смялось покрывало — она беспрестанно крутилась с боку на бок. Все ее выдумки казались такими же глупыми, как и правда.
Будь у меня куда уйти, я бы попросту взяла да уехала. Никто бы и бровью не повел. Наоборот, вздохнули бы облегченно: наконец-то избавились от нее! Несчастнее и униженней она нигде не будет. Ужасно быть Лорел!
Шум со двора составлял слабый фон ее мыслям, но постепенно проникал в сознание — словно всплески воды.
От визга Джимми ее сдуло с кровати — она бросилась к двери. Мчась по лестнице, она увидела их в бассейне.
Джимми цеплялся за шею Майкла, светлая головка запрокинута, пухлые ножки стараются вскарабкаться на грудь отца, подальше от воды. Чуть в стороне стоит Клэр в черном глухом купальнике.
— Да успокойся ты, ради Бога! Теперь плыви к Клэр. И угомонись, держись на воде, — Майклу силой пришлось отодрать руки малыша от шеи и подтолкнуть его к Клэр.