«С ума я что-ли уже сошёл? С ночным ветром уже ругаюсь. Или это как его, тело и голова так шуткуют, после встречи с Сенькиным демоном? – растерянно подумал, с чего-то на слове «демон» вспомнилось загадочно улыбавшаяся при расставании Мэй.
Огляделся вокруг, заметил, что ноги уже донесли его за площадь, в великий боярский квартал. Над башней Лесли горел жёлтый трепещущий огонь, под деревьями где-то далеко, в глубине серебристой неверной тенью мелькнуло как будто облако.
«Опять что ли морена шалит?» – подумал Григорий, тут же немного удивившись с себя. Всего несколько дней назад бродящий по ночному городу демон ещё не был таким привычным.
Точно, морена, видно, как она замерцала в ночи и исчезла, чёрные липы закрыли её ветвями. Табачок ей что ли так понравился, решила не отставать? Или беспокоится за Григория? Дожил… еретический демон ходит и охраняет, как рында знатного княжича.
«Кстати, надо будет ей спасибо как-то сказать. Ведь она тогда навела меня к Варваре, на дом Колычевых. И хорошо, что Варвара её тогда не добила, а морена сбежать успела».
Пока добирался – распогодилось, вышла луна, а облака и дождь сдуло куда-то вниз по реке. Боярский терем, дом Колычевых, ноги вынесли Григория к нему точно. Освещённый на этот раз, лунная лампа, треща, горела над входом, по галереям первого этажа мелькали огоньки свечей, за закрытыми ставнями шла суета, на вид непонятная.
«Холопам и дворовым дали по шее, чтобы усилить бдительность? Украли что ли чего-то?» – Григорий осматривал подворье, сам невидимый, укрытый как пологом ночной тьмою, и густыми ветвями садовых яблонь и лип. – Или...
По спине холодом пробила мысль, что он всё-таки не успел и вести, что привёз «Рахш» успели к дому Варвары раньше.
Неизвестно какие, но явно страшные, за ради добрых никто не стал бы тяжёлый корабль впустую гонять. Утром кот на дубу мявкнет, объявит… Дальше мысль заткнулась, потеряв ход... Повернулась вхолостую в дурной голове, как колесо на колдобине, зацепилась – зайти и поговорить всё равно надо... Ага, в прошлый раз он зашёл в дом, махая царёвой пайцзой, а теперь… А теперь карман пуст, сам же и отдал её Варваре потехи ради. Почему нельзя вернуться, повинится боярину Зубову с утра, да спокойно в приказе взять новую? От одной мысли с чего-то стало неуютно, зато в крови чем дальше, тем сильнее вскипел дурной, словно пьяный азарт.
Впереди, в луче света мелькнула серебристая лента, пробежали искры, сияние лампы оборвалось, она замигала и погасла. Морена на дальнем конце подворья сделала вид, что кто-то туда пытается влезть – но при этом оставалась незаметна, пошумит, пошевелит куст или оставит след. Невидимый в темноте человек в доме хрипло, тяжёлым голосом обматерил непонятного лиходея многоэтажным загибом. И пока растерянные холопы громко ругались на чертовщину, пытаясь понять – Дворовый с Овинником зло шутят или в самом деле кто лезть пытался – Григорий, уже не думая – перемахнул через забор и пригнувшись, рванул вперёд, через сад. От тени к тени, зигзагом добежал до дома, запрыгнул с маху, зацепился за резную балясину на галерее первого этажа.
Весь подобрался, замер, услышав скрип дерева под сапогом. На крыльце мелькнул неяркий свет обычного масляного фонаря, голос – Григорий узнал его. Тот самый старый, как из морёного дуба рубленный дядька, в прошлый визит сам приставу кланялся, но и заставил держать пайцзу наотлёт. Похоже, дядька был опытный – замер, чего-то услышав или просто почувствовал? Развернулся и начал осматриваться, внимательно шаря лучом фонаря по тёмным углам. Втянул воздух – угол дома пока прятал его в тени, но Григорий видел, как рука старика упала на рукоять кривой сабли. Лунная лампа щёлкнула и загорелась, её лучи выхватили неясную тень во дворе. И шевеление веток, словно кто-то пытается от испуга вылезти со двора через забор обратно. Старик ругнулся, перекрестившись, и опрометью бросился туда. Григорию оставалось сказать морене спасибо, донельзя она вовремя.
Дорога через первый этаж оказалась свободной. Ещё один рывок по балясинам, вверх. Галерея второго, боярского этажа. Здесь всё тихо, только витражное окно в кабинете Павла Колычева дрожит, мерцает странным радужным светом. Не утерпев, подобрался, заглянул одним глазом туда – в знакомом кабинете горел свет, боярич сидел за столом, то ли писал, то ли вычерчивал какую-то схему.
«И леший с ним», – подумал Григорий, залезая ещё на этаж наверх.
Вот мезонин, узкая девичья светлица под самой крышей, знакомое окошко, ставни с милыми фениксами. Дёрнул – само собой заперто, осторожно, тихо постучал. Раз и другой. Замер, на миг сомневаясь – собственная отвага показалась на миг нелепой и сумасшедшей дуростью. Наслушался ветра... а ведь Варвара уже давно спит. Но тут в глубине комнаты раздался еле слышный, но такой милый голос. И Григорий, не сомневаясь уже, выхватил из-за сапога нож, одним движением подцепил щеколду замка, откинул и залез внутрь.