– Первый раз так близко вижу. Эх. Нам бы так на ленте. Пусть не за нас воевать, пусть убедить просто уйти да где-то в наших лесах жить, как та же чудь зауральская… Столько жизней спасло бы… Ладно, помоги одеться.
За окном прозвенели копыта, обернувшись – Григорий увидел, как рыжим пламенем встаёт за окном рассвет. Звон копыт, какая-то возня у ворот, голоса – по голове молотом ударила мысль «опоздали»... Инстинкты столкнулись, по волчьи рыча друг на друга, один в голос требовал хватать Варвару в охапку и уходить крышами в сторону конюшни Лихо, другой так же свирепо спрашивал, какого лешего великой боярыне надо уходить по-воровски из собственного дома...
– И пошли к дядьке Кондрату, поставим её на довольствие, – договорила Варвара, по счастью не заметив его смятения.
Улыбнулась, и первый луч солнца скользнул по её лицу. Красиво -так, что все инстинкты дружно оскалились вмиг. Ну уж нет, великой боярыне уходить из дому по-воровски невместно.
Повезло, что было раннее утро, а слуги и холопы умаялись ночью, выискивая «непонятного татя, пытавшегося забраться на подворье». Вокруг была тишина и пустота. А вот в комнатке, где проживал старый Кондрат, горела свеча. Видно, старикам, как это часто бывает у пожилых, всё равно под утро не спалось. Первой вошла Варвара, статью и видом – настоящая боярышня сейчас, Григорий даже заробел немного. Он за ней… и заготовленные слова разом как-то пропали из головы. За столом действительно расположился тот самый старик, который встречал его в первый визит к Колычевым, а вчера чуть не поймал на крыльце. Вот только вместе с ним на соседнем месте сидел отец Акакий из Зареченской слободы! Хотя мог бы догадаться. Священник говорил, что на такфиритов ходил, а Варвара упоминала – дядько Кондратий с её отцом там начинал. И не так много в столице ветеранов той войны живёт.
– Говори, Григорий, – нет, всё-таки сейчас рядом стояла не милая Варвара, а боярышня Колычева.
Собравшись с духом, он вежливо поклонился и сказал:
– Доброго вам здравия, уважаемый Кондрат, отец Акакий. Я к вам с просьбой, уважаемый Кондрат. Вот, привёл тварь Божию, – и чуть сдвинулся, чтобы стало видно парящего в коридоре демона. – Мореной зовётся. От еретиков к нам сбежала. Они там с ними хуже, чем с собаками обращаются. Помыкалась она у нас, да ко мне прибилась. А поскольку каждому в царстве дом и место нужно, хочу вас попросить. Может, отыщите ей место на каком дальнем подвории? – и по наитию добавил: – А вы окрестите её, отец Акакий?
Неожиданно первым ответил священник:
– Знаю, знаю её. У вдовы Тулунбековой жила, помогала ей по хозяйству. Ко мне заглядывала, я ей понемногу слово Божие объяснял, а то новички вечно в такфиритский уклон слоняется...
– Добро, – кивнул старик Кондрат. – Что-то ещё, боярышня? Слушаю.
– Да. Уеду на сегодня, завтра или послезавтра вернусь. Надо проверить, как там Лихо. Вроде здоров, но одно дело, что целители наговорят, и другое – на деле проверить по лесу.
Судя по тому, как с усмешками переглянулись старик Кондрат и отец Акакий, оба всё поняли. У Григория же на сердце отлегло: старик, судя по всему, отнёсся хорошо.
– Добро, понял, боярышня. Приказные искать будут – так и передам, боярышня Варвара по служебной надобности мамонта здоровье проверять отправилась.
И снова неожиданно заговорил отец Акакий:
– Григорий, не в службу, а в дружбу. Ты, смотрю, с этой, как ты сказал мореной, хорошо поладил?
– Да. Она не говорит, но отвечать может.
– Вот и хорошо. Я тут смотрю, она больше к правоверным тяготеет. Есть тут недалеко село одно, Кудеснеры. Как из города выходишь, оно по Южному шляху, вёрст пятнадцать. Там живёт друг мой старый, имам Мухаммад-хаджи Гали ибн Мирхуджа. Он за Уралом долгое время слово Божие нёс, потом вернулся. В Университет звали. Да отказался, сказал – к тишине привык, будет в Кудеснерах жить, труды по увиденному да услышанному писать. Но и возраст уже, помощь не помешает, и места глухие, хотя и большое село, а всяко может случиться. Проводи эту морену к Мухаммад-хаджи, он хорошо умеет объяснять тем, кто к слову Божию приобщиться хочет. И приют найдёт. Пойдёшь к нему жить? Я ему записку напишу. Не в службу, а в дружбу помогите туда морену эту доставить. А имам Мухаммад-хаджи человек добрый, добро не забывает.
Морена взмахнула крыльями, снова – подняла прямой коготь вверх. Ветераны такфиритских войн узнали знак, переглянулись и дружно кивнули.
– Да, она согласна, – перевёл Григорий.
А у самого сердце опять ухнуло непонятно куда. Потому что вот уж точно та лисица хитрая, Мэй из поющего дома чего-то нагадала. Это что же, доверенный человек боярина, и священник чуть ли не открыто ему устраивают «умыкание» Варвары, да ещё не только покрывают, но и чуть ли не сами участвуют? Судя по растерянности, мелькнувшей на лице Варвары, девушка тоже была удивлена. Старый Кондрат смерил их глазами – на мгновение, его взгляд дрогнул, задержавшись у Варвары на счастливом лице. Загородился от неё, украдкой показал Григорию клок бумаги из-под рукава. Лиловую с алым печать. Разрядный приказ. Показал пальцами – два дня и не больше – и тут же быстро, мол, валите отсюда.