– Зеркало жалко, хорошо хоть это не единственный такой образец...
Голос Катерины между ушей зазвенел, оборвался с тихим, как лопнувшая струна стоном.
– Вам лучше покинуть университет и как можно быстрее, – сказал Григорий наконец, собираясь с мыслями. – Срочно. Чернокнижник здесь. И похоже, он открыл охоту на последнего Колычева. Варвара обидится, если я позволю ему навредить вам.
Про себя же мысленно добавил, что младшим Колычевым надо будет обязательно плотно заняться, но потом. И майстера Мюллера привлечь. Схема выходила до безобразия неприятная. Если Павел и в самом повязан с тёмными людишками, такой человек кошельками на базаре или чухонской дурь-травой промышлять не станет. Что-то нелегальное в университет доставить, в обмен на какую-то безуказную же магическую услугу. Чернокнижник – из Университета, это уже можно сказать точно. Не пользовался ли он услугами Павла как посредника? А вдруг тот проговорится? Тогда вполне понятно и зачем Радко на литературную кафедру направили с приказом «убить всех и спалить всё»: чтобы обрубить следы. И демона натравили. А младший Колычев – везучий и скользкий тип, оба раза с опасностью разминулся. Жаль, боярича просто так на дыбу с расспросами не подвесить…
Павел улыбнулся – коротко, одними губами, спросил просто:
– Вот как? – в его руках снова стукнула трость. Потом кивнул головой: – Вы правы...
И вышел.
Григорий остался. Ещё на какое-то время, осторожно, оглядывая разгромленный зал библиотеки. Поправил книги, какое-то время возился, собирая осколки стекла. Витражное окно-розетку было жалко до слёз. Красивая она была, стекло из Шираза, а работа – тонкая, аллеманская. Жалко, может, сумеют ещё как-то... Сообразил, что делает дурь, аккуратно сложил большие куски стекла под шкаф, чтобы дальше не подавили, подошёл, выглянул из разбитого окна. Полюбовался на парк, кусок западной стены, точёный профиль башни Идиотов. Набил трубку и всё – таки закурил. Спросил Катерину:
– Что думаешь?
«Не знаю, Гришь. Демон... Я не успела рассмотреть его. И чернокнижника тоже не сумела почувствовать».
– А он, гад, где-то рядом. Совсем рядом, Катька. Пускать демона днём над университетом – да его наши зверомаги классифицируют и засекут прямо на лету, – почесал в затылке. Мысли в голове не сходились категорически, сплюнул, добавил: – Дела... Ладно, пошли отсюда.
Когда вышел на улицу – осеннее солнце сверкнуло, на миг ослепив. Огляделся – удивительно, но шум с третьего этажа библиотеки ничуть не потревожил университет. Тут был совсем другой шум, гвалт и ропот голосов от старого, арабского корпуса. Григорий пригляделся – улыбнулся, мысленно позвал и Катерину смотреть. Было на что. Вольногородский шерстистый и очень лохматый носорог приехал к мамонту на обмен опытом.
– Тьфу, ты, заговорился, – поправился Григорий сразу же, услышав в голове ласковый и недоумённый смешок Катерины. – Вольногородские зверомаги приехали для обмена опытом к нашим на коллегиум. На зверике своём. Вон, красавец...
Лохматый красавец с белой шерстью и рогом, окованным серебром, шагал гордо, сверкая глазами и фыркая с высоты на толпу. На широкой, прямой спине, за мохнатым горбом сидела делегация – вольногородская же обычная ватага по виду, Григорий хмыкнул снова, заметив меж их серьёзных лиц и выбритых до синевы подбородков – знакомую, острую, как лезвие морду и аккуратно такфиритскую бороду. Махбаратчик подмигнул с носорога Григорию, тут же, каким-то волшебным образом – спрыгнул и растворился в толпе. Вынырнул, хлопнул Григория по плечу:
– Вот, попросил подвести. Да не смотри ты так, не ты один кафтан выворачивать наизнанку умеешь.
Оскалился, мельком показав ворот дублета, вышитого на вольногородский манер. Лазоревая, с васильками подкладка Григорий не удержался, громко хмыкнул в усы. Ухватил махбаратчика под локоть, увёл к Мюллеру в уголок. Как мамонт – носорога, на обмен опытом.
Глава 27
Они засели под раскидистым деревом в углу, под безуказное, но вкусное пиво минхерра Мюллера, порой улыбаясь непонятно чему. Хотя может и тому, что внутри стен Университета было заметно теплее, чем в остальном городе, а ещё не капал дождь и снег. Можно спокойно и с удовольствием сидеть во дворе, а не в душной горнице у печи. А ещё махбаратчик, пользуясь переполохом в Университете, вызванным Радко да растерянностью ректора по этому поводу «за-ради безопасности» убедил выяснить, кто из аллеманских сотрудников сейчас на территории. Перед этим же, опираясь на слова Григория, что колдуну нужен пергамент, исхитрился добыть правила внутреннего распорядка: оказывается, вроде бы за исключением некоторых мест ходить можно было везде, но далеко не на все кафедры можно было ходить как пожелается. Те же юристы, к примеру, доступ в хозяйство боярича Колычева имели свободный, а вот шатающийся на Литературную кафедру как к себе домой зверомаг или геомант вызвал бы косые взгляды и пересуды.