– Прошли следом? Храбро, но глупо… Морена – тварь достаточно умная, она могла и обнаружить вас.
– Она много чего могла сделать, вот это и странно. Но на самом деле не храбро и не глупо. Я видел, как и откуда эта морена вылезла, могла убить меня сразу, там же, пока я не понял, что это. Но прошла мимо, даже не шевельнувшись в мою сторону. Можно, я другой вопрос задам? Убитая, Катерина… Тулунбекова, если по мужу. С той стороны, «жена мертвеца». Взята в плен в Марьям-юрте, стрелецким полком Языкова, записана на Андрея, младшего из братьев Тулунбековых. Вы были на линии, могли встретить братьев или её?
– Нет. Наши мамонты тогда шли с севера, через чёрный бор, по Лукоморскому шляху. Это далеко. Но… Особые приметы, знаки на теле? Еретики любят рисовать на себе… всякое. Будете на линии – не стесняйтесь раздевать всех подряд. Лучше схлопотать пару проклятий в спину, выговор и выставить себя дураком, чем пропустить своим в тыл «бурбон» или «розу Азура».
– Знак лилии, на пять лепестков, вот примерно такой…
Григорий честно попытался изобразить его пальцами, смутился, поняв, что выходит полная ерунда. Но Варвара узнала, кивнула:
– Лилия. Видела его часто, но… – тут она прервалась на мгновение, у неё некрасиво дёрнулось лицо – видимо, вспомнила что-то своё, не очень приятное. Потом продолжила: – В принципе этот знак ничего не значит, если… Если вы не пропустили при осмотре ещё что-нибудь. Думаю, мне надо как минимум, взглянуть на тело. Не спорьте, так проще, чем «розу азура», «жука в пламени» или «лезвия» вам рисовать. Не говоря уже о том, что меня обычно тошнит при взгляде на эту богомерзость.
– Хорошо. Тогда…
Где-то за окном пробили часы на башне, эхом – запели утро церковные колокола… Глашатаи с башен вплели свой голос в их звук. Вставайте, правоверные, мол. Молитва сама себя не прочитает.
Григорий честно попытался сдержать зевок. Варвара не сдержалась, сладко зевнула, прикрыв рот ладошкой.
– Рассвет, – сказала она. – Скоро рогатки откроют. Слушайте, вы сегодня спали вообще?
Григорий зевнул ещё раз, кое-как сказал:
– Не-а…
– Тогда идите, я за вами пошлю. Не сегодня, скорее всего, мне надо ещё раз проверить моего Лихо. Да и брат… – Варвара с чего-то еле сдержала смешок.
Дом загудел, просыпаясь, через раскрытое окно послышались разговоры и гул шагов – пока что далеко и невнятно. Кто-то читал молитву заспанным голосом, кто-то ругался уже. Григорий понял, что пора сваливать и быстрей, пока слуги боярышни не проснулись.
– Тогда я скажу, чтобы после отпевания гроб в холодный ледник снесли, а не закопали. Тогда благодарствую и до встречи. Буду ждать весточки – когда.
Попрощавшись, вышел старой дорогой, снова через окно.
Город уже просыпался. Ночной дождик закончился. В небе летели, кружась, жёлтые и алые осенние листья, солнце неярко светило, раздвинув тяжёлые облака. Река Сара плескалась, несла чёрные воды на север, холодный ветер завихрил опавшие листья, сдувал барашки с тяжёлых волн. Крутобокие дровяные баржи скрипели, качаясь медленно, лёгкие лодки крутились меж них. Захрапели под ухом тонконогие чёрные кони, чёрные всадники в бурках и высоких, алых и белых шапках проехали мимо под стук барабана – на мост въехала легкоконная орта восточной чети. Головной пел, запрокинув голову, и синие жилы надулись на шее его – трирский нашад, гортанный и мерный, как стук часового механизма на башне:
– На зов Единого мы устремимся, как искры на пламя свечи…
Припозднившийся возчик засуетился, убирая телегу с пути. Торговка с подносом на голове – обернулась, махнула вслед уходящей орте платочком.
Григорий улучил мгновение, утащил у той из-под тряпицы румяный, масляным боком сверкающий пирожок. Перепрыгнул через каменный парапет, приземлился, прошёл, жуя, дальше по низкому берегу. Вода плеснула ему в ладонь, смыла городскую пыль с лица, прогнала на миг с головы рассветную, сонную одурь.
По тропинке, обратно, на невысокий, заросший кустами скат. Немного удивился, увидев, что вышел опять к дому Катерины, пожал плечами, подумал кратко: «Судьба». Забил трубку, долго щёлкал огнивом по отсыревшему труту, высекая огонёк. Наконец, табак занялся, выдул струйку сизого и тёплого дыма. Ветер подхватил клочок серого, похожего на туман дыма и понёс… Призрачный голос молчал, тень Катерины не появлялась.
– Ну и ладно, – прошептал Григорий под нос.
Пошёл осторожно, оглядывая дом и сад свежим, утренним взглядом. Вдоль поленницы, вытащил пару брёвен на пробу, провёл рукой по сколу – гладкий – затянулся и усмехнулся в усы. Прошёлся по дому, залез в подклет – там было влажно и холодно, лёд таял, стекая по стенам, какие-то крынки стояли на полке в углу.