– Понятно. А этот, Жирята?
Кабатчик скривился:
– Не хочу наговаривать, господин пристав, но гниль человечишка. И деньга у него водится, а до сих пор бобылём. И куда ему деньги? Если он даже в кабак никогда не заглядывает? На блудных баб, говорят, спускает? Но и так... не знаю уж, чего в нём остальные нашли да в ватаге своей держали. Хитрый он, это да. Да из тех, кто в итоге всё время сам себя и обхитрит. Они же всей ватагой за Звениславой ухаживали. Жирята придумал, как её добиться и всех соперников обойти, да Триффилий узнал и поколотил за это. А Звенислава как раз из-за этого за Евлогия и вышла, мол, он меня как корову на верёвку посадить не пытался, за меня сопернику морду не бил, отваживая, а так мужик надёжный да за ним как за каменной стеной. После такого ватага распалась бы, но этот Жирята ужом крутился, перед всеми каялся, и не выгнали его. Хотя всё равно пути-дорожки разошлись.
– Почему?
– Так это. Паисий и Евлогий речниками остались. А Жирята грамоте обучился, да писарем в услужение пошёл, в «Товарищество купца Овсея да купца Ахмета». Перед тем как пай с правом выкупа кто хочет внести, этот Жирята приходит да оценивает, стоит заявленных денег этот пай, или нет.
Григорий скривился. «Риба» на языке законников, или, по-простому сдача денег в рост под процент и тем более за заклад считалась грехом тяжким, законом Божьим и человеческим наказуемым. Пускай кулаки на деревне или в слободах втихаря этим и промышляли, впрочем, и горели их дворы за такое нередко. Но всё по мелочи, много ли бедняк возьмёт на заклад да много ли ему дадут? А вот про «Товарищество купца Овсея да купца Ахмета» Григорий слышал не раз – и слышал, что к этим бедные люди не ходили. Бывало, хочет боярин в поход больше людей снарядить или торговый человек желает побольше телег с товаром в дальний путь отправить, но денег нет – вот и приходят к купцу Овсею и купцу Ахмету. Вроде и не харам, они ведь не процент платят ростовщический, а в товарищество каким-то имуществом на время вступают, денег за него из общей кассы берут, а потом как с прибытком вернутся, по договорённой цене это имущество обратно выкупают. А на деле – та же самая риба, и оценщик, который перед сделкой стоимость заклада проверяет, по краю греха ходит. Приличный человек на такую службу и в самом деле не пойдёт.
Кабатчик тем временем продолжал:
– И вот не знаю, чего они до сих пор с ним знаются? Вчера смеялись, что этот Жирята сам не пошёл, хотя звали, так они втроём прямо в терем купцов вломились, где этот Жирята работает, да оттуда его с собой в кабак уволокли. А он всё равно пить не умеет. Вроде и выпил мало, ушёл – так лыка не вяжет. Вона, кошель потерял даже. Триффилий подобрал да всё шутил – совсем пить не умеет, завтра отдам. И вона, как вышло...
Григорий внешне остался невозмутим, покивал да посочувствовал. Сам же мысленно сделал охотничью стойку: не было этого второго кошеля на теле, родня бы проверила и сказала! Надо бы, если успеет, сегодня к этому Жиряте заглянуть. Пусть расскажет, что за кошель он потерял. Не было ли чего в том кошеле настолько дорогого, из-за чего тать мог рискнуть и напасть? Если деньги у этого Жиряты водятся и пыль в глаза любит пускать – запросто с собой серебра может в кошеле таскать. И тоже по скупке краденого насчёт него пройтись. Или лучше завтра с утра к чернильной крысе этой зайти? Для очистки совести Григорий дотошно всё-таки опросил кабатчика насчёт всех остальных, кто хотя бы недолго был вчера в кабаке, но был уверен – пустое.
Разве что под конец разговора кабатчик удивил:
– А вы, ещё, господин пристав, тряхнули бы Остаха Косого. Трое их у меня ходит, пьянь подзаборная. Остах, Хотовит да Иустин. Крест нательный и тот заложат, выкупят – а потом снова пропьют. И крадут, особенно Остах. Несколько раз ловили их слободские на кражах, по морде вразумляли, да толку-то… Побожаться, крест поцелуют, что никогда, а как крест заложат – с похмела всё и забудут, слово своё. Этот Остах всю последнюю седьмицу у моего порога сидел да каждый вечер побирался, может, кто нальёт по доброте. А сегодня утром прибежал, свой последний заклад выкупил да сверху ещё и штоф водки взял.
– Проверим, – кивнул Григорий.
Шанс, что этот Остах каким-то боком причастен – небольшой, знал он таких пропойц. Стянуть чего-то – запросто, а вот с кистенём ходить ночью – тут нужна трезвая голова да крепкая рука. Или… Мог быть наводчиком? Торчит возле кабака, дальше сказал татям, у кого денег много осталось, да при это голова уже хмельная? Увидел серебро в кошельке Жиряты да на Трифиллия, подобравшего кошель, разбойников и навёл? Легко. Нет, проверить Остаха тоже стоит. Хотя всё-таки, скорее всего – совпадение.