Махбаратчик дёрнул лицом, на миг скривил тонкие, бесцветные губы:
– Согласно статусу царскому для верных подданных своих пресветлая Ай-Кайзерин является матерью, так что осторожней, пресветлый боярин. Особенно, поминая при всех мою мать. А противодействие – учебное.
– Это как? – удивился боярин.
Поначалу сдержался, дважды выдохнув, с усилием стряхнув красную пелену гнева с лица. Новое бога-душу-мать прозвучало уже после, в никуда, в спину уехавшему порученцу. И в третий раз – когда боярин грустно посмотрел на подъезжавшую от Университета «мага на учение по взаимодействию» в синей и миленькой студенческой форме.
Григорий, подъехал, сплюнул, с чувством, прямо на конский след. Повернулся, сказал, пожавши плечами:
– Учебные стрельбы снова, теперь вместо мишени – мы. Ладно, на то пятнадцать рублей окладных и получаем. Выдвигаемся, раз велят. И, да... – небо с утра было ясное, зато сейчас с востока подозрительно валила плотная, грозовая стена. Стена чёрных туч и зарницы искрами пробегали меж них, озаряя призрачным сиянием небо. – Пахом Виталич, не обессудь... Прикажите снять кирасы и шлемы.
Так как Григорий почти уже догадывался, кого против них выставят. Точно также, с зарницами и огоньками было буквально позавчера в Университете.
А противодействие у условно-чужого мага вышло на славу, чтоб не сказать хуже. Вначале по жилецкой сотне от души прошлись косым дождём с градом, разом прибив к земле стаю птиц и приведя в ступор приданную на время им «для координации» студенточку-зверомага. Следом положили ветвистую молнию в землю прямо под ноги коням. Будь строй походным – тут ученья и кончились бы. Но барабаны на сёдлах десятников уже давно выбили громкое «вроссыпь», и молния ушла в никуда, пропоров небеса и траву, оставив блеск в глазах и тяжёлый, резкий запах грозы в воздухе. Тяжеловоз боярина вздёрнулся на дыбы, старый волчара Зубов погрозил ногайкой куда-то вдаль, криком предлагая неведомо кому поискать дураков в другом месте. Огни святого Эльма плясали на сбруе его коня, лохматые усы, брови и борода – встали дыбом, треща, напитавшись небесной, электрической магией.
Глухо били притороченные к сёдлам барабаны, звенели и трещали крылья за спиной у десятников. Сотня развернулась, рассыпалась, и ветвистые молнии за их спиной сплясали впустую. Потом сотня свернулась обратно змеёй, уже на другом конце поля. Десяток шаровых молний закружились, встали стенкой на их пути. Их разнесли залпом из десятка стволов – один шар зацепило картечью, и он взорвался, остальные затряслись, пошли биться и лопнули, обдав небо стеной огня. Боярин присвистнул весело, приподнялся, гикнув, в седле. Проскочил пламенный вихрь насквозь, сбивая в воздухе шипящие, призрачные огоньки.
Ногайкой, лиловые искры шарахались, шипя от неё...
За перелеском сотня собралась, оглядываясь, под ненадёжным прикрытьем разлапистых еловых ветвей. Успокаивали разозлённых внезапной скачкой коней. Боярин гладил стоящие дыбом усы, с неожиданной нежностью – успокаивал, поил из фляги и кормил пряником с рук сомлевшую было магичку. Та вроде оклемалась, и птицы вновь собирались, чирикая, вокруг неё. Григорий привстал в седле, осмотрелся. За перелеском вновь поле, и снова – зубчатая стена леса на той стороне. На фоне ёлок и сосен вдали мелькнула лохматая рыжая точка. Задрала хобот, с ветром, под пенье флейты – долетел трубный, раскатистый вой. Потом мамонт развернулся, ушёл за деревья у них на глазах. Рыжий, лохматый мамонт...
– Кать, там не Варвара, часом? – тихонько спросил Григорий
И услышал Катькин голос промеж ушей:
«Ага... Уходит за лес, разрывает дистанцию...»
– Идеи будут?
«Орать «мамочка» и бежать со всех ног...»
– А серьёзно? Что бы ты сделала, когда...
«Наколдовала бы «сойку», послала поверху – обнаружить. И «морен» сколько можно – закружить, отвлечь хоть немного внимание.
– А потом?
«Орала бы «мамочка» и «учитель, миленький, забери меня отсюда». Григорий, да твою ж мать, пойми – я и при жизни была ей не ровня, а уж сейчас...»
– Извини... Хоть куда движется – можешь сказать?
«Это могу. К ней только что птица связная прилетела, приказ принесла. В продолжение вашего учения провести манёвр в сторону какого-то Дуваново...»
– Ага... Спасибо, Катя, – кивнул Григорий.
И звенящий призрачный голос Кати в мозгу погас, забитый собственными тяжёлыми мыслями. Дуваново, Дуваново – знакомое название, вроде бы слышал недавно, но где? Сообразить не успел – его окрикнули сзади, хрипло, боярским надтреснутым басом. Обернулся – увидел Пахом Виталича, даже на удивление подобревшего слегка. Приданная сотне мастер зверей очнулась, кое-как разогнала в дозор своих птиц и также кое-как, но сложила магией на глазах кривую, но чёткую картину местности.