– Молодец... Умница, дочка, – прохрипел смешным басом боярин, неумело, но ласково погладил магичку по голове.
Махнул рукой Гришке: говори, мол, что думаешь?
Григорий прикинул, промерил в воздухе пальцами рощи, узкие перелески, овраги и широкие, давно убранные уже поля. Рыжая точка мамонта, ещё одна точка – домик в уголке карты.
– Дуваново?
– Да.
– Туда маг и пойдёт... – уверенно сказал Григорий и, прежде чем боярин сообразил осведомиться, откуда эта уверенность взялась – провёл пальцем по карте, добавил: – Покажитесь ему на поле, пуганите, а я в тыл проскочу. Возьмём в два огня. Уж очень этот овраг хорошо лежит, так на поиск и просится...
Вдали громыхнуло, тучи вновь повалили по небу – грудой, собираясь по-над дальним лесом в кулак. Боярин нахмурился, смерил облака взглядом, распалившись, погрозил кулаком. Команда:
– По ко-оня-ям!
Ей эхом снова гулко забил барабан. Тучи в небе нахмурились, пошли спускаться волной. Их подбрюшья выровнялись, стали гладкими, сверкнули тускло, как ртуть. Гришка оскалился, зло встопорщил усы. Свернул в овраг, и ветки кустарника прикрыли его от парящего в небесах «туманного ока». Чтобы через два часа вылезти оттуда довольным, хоть и уставшим вконец.
Игра стоила свеч – вот перед глазами дорога и поле как на ладони. И рыжий мамонт бежал по нему наискось, с каждым шагом приближаясь всё ближе к засаде. Тяжёлый хобот, широкие уши – одно оборвалась, Лихо у Варвары было и впрямь корноухое. Дудка – пела, на спине на боевой платформе – клочок солнца, яркое, рыжее облачко. Варвара колдует, погружённая в боевой транс, мало что видя вокруг себя. Короткий взгляд в небо – там «туманное око», грозовые, тяжёлые облака, чьи подбрюшья сверкали ртутью, как зеркало. И в этом зеркале видно далёкое отсюда поле, жилецкая сотня и боярин, как раз проламывающий ветровой щит. На кураже, лбом и суровая боярская борода бьётся, полощется флагом... Выручать пора мужика. Григорий скинул ружьё на руку, приготовился было пальнуть – в воздух у Варвары над головой. Потом улыбнулся, свистнул, огрел нагайкой коня. Тот заржал и поскакал со всех ног. По полю, наперерез мамонту.
Внезапно зверь вырос, как гора поднялся над головой. Вблизи он был страшен – лохматый, его рыжая шерсть на бегу взлетала и опадала волной. Тяжёлый хобот, толстые бивни над лбом смыкались парадной, торжественной аркой. Боевые амулеты светились тусклым, призрачным светом на них. Под бровями – полками сверкнули весело большие глаза. Зверь – он был неразумный, как говорят. Вытянул хобот, обнюхал Григория на бегу. Фыркнул и кивнул коротко, опознав как своего. А учения всякие ему были без надобности. Григорий вывернул лошадь, пристроился зверю в бок на скаку. Уцепился за ремни сбруи, рывком забрался наверх. Огляделся – ветер свивался с пением дудки, свистел как безумный в ушах. Пригибаясь, пробежал по боевой платформе к Варваре. Она сидела, погрузившись в боевой транс, её не беспокоил сейчас ни вид Григория, ни стук о доски его сапог, ни мягкий, покачивающийся слегка ход мамонта. Только ветер и облака в небе над головой.
Решившись, подошёл близко, уже собрался потрясти за плечо. А вместо этого – внезапно обнял и поцеловал. Крепко, притянувши к себе, прямо в мягкие, раскрывшиеся навстречу губы. Дудка выпала у неё из руки, торжествующе взвыл, сорвавшийся с цепей ветер. Грозовые тучи освободилась и лопнули, осеннее солнце сверкнуло, залив всех мягким, тягучим и ярким огнём. Ослепительно ярко, сверкнули навстречу и закрылись глаза. Мир закружился и поплыл в голове. А потом откуда-то снизу раздался кашель – боярский, басовый, даже смущённый слегка. Мамонт фыркнул и замер, задрав хобот над головой.
Григорий оторвался – с трудом. Повернулся, про себя выругался, увидев боярина Зубова во главе подъезжающей к ним конной сотни. Выпрямился, кивнул боярину, принял – насколько вышло – уложеньями предусмотренных лихой и придурковатый вид. Доложил, что в ходе условного поиска условный противник условно взят языком на имя Ай-Кайзерин... Условно...
– Так, а чарку на свадьбе – тоже условно наливать будешь? – пробасил боярин, сдержав улыбку.
Только уж очень старательно пригладил встрёпанную бороду и усы. Развернулся, умудрившись одновременно и кивнуть одобрительно, и кулак показать. Григорий сморгнул дважды, подумав, что с придурковатостью вида он немного переборщил. Наверное, уж очень весёлый в ушах – и прямо между ушей – прокатился смех. Варвара и Катька засмеялись хором...