Птицы взлетели, закаркали, закружились в небе над головой. Шум, тихий шелест берёзовой рощи, круги в голове – последнее понятно, это мамонт зацепил их с Варварой хоботом и опустил вниз. Резко. Ну, Варвара привычная, а вот Григория приложило на миг. Кобыла подбежала, ласково толкнулась мордой в плечо. Рыжий мамонт косился сверху большой чёрный глаз, фыркал – будто смеялся.
Народ собирался меж тем, сходился, устало, ведя коней в поводу. Говорили, поминали воеводских матом вполголоса, косились на небо и на приданного мастера зверей, сосредоточенно высвистывавшую что-то своим пичугам. Те чирикали сверху, кружась вокруг головы девчонки, звук выходил резкий – видно, не одни лишь люди устали. Наконец, одна из птиц сорвалась в полёт, полетела со всех крыльев назад, цивикнув долгим голосом на прощанье. К воеводам, на смотр, с докладом, мол – всё. Жильцы провожали её взглядом, подталкивая мысленно – лети, пернатая, и возвращайся побыстрее с ответом. Да воеводских в темечко клюнь, чтобы домой отпустили до ночи.
Пахом Виталич меж тем говорил с Варварой. Степенно и вежливо. Та кивнула, благоразумно представилась одним именем и полком, без фамилии. Пахом Виталич тут же распушил усы, задрал бороду, одобрительно и с намёком глянул в сторону Григория: мол, верно мыслишь и не упусти. Неважно, какого она роду – стрелецкого, из приказных или ещё кого из городских – а хорошая магичка в жилецкой слободе всегда к пользе будет. Протитуловал Варвару «дочкой», улыбнулся и как бы ненароком – брякнул:
– Ты, дочка, имей в виду – если этот оболтус сказал, что не женится – значит, не женится. Но, если обидит – скажите, я его ушибу.
Варвара улыбнулась вежливо, рыжий мамонт фыркнул, повёл хоботом у боярина над головой. Скосил большой круглый глаз. Ехидно: мол, скажи, человек, зачем мне в этом деле помощники? Я и сам кого хочешь зашибу и как хочешь, хоботом али ногами. Григорий усмехнулся в усы. Небо – очень прозрачное, синее и только на западе – темнеет уже. Идёт закат, рыжий и огненный, как улыбка Варвары.
Чёрный ворон захлопал крыльями, закричал, упал камнем с этой лазурной сини. Сел на плечо боярину, забил крыльями, закричал хрипло – приказ... Мастер зверей поспешила к нему со всех ног. Охнула, прослушав каркающую птичью речь. Перевела для боярина и остальных запинаясь:
– Новое распоряжение говорит. Идти в поместье Дуваново, развернуться, встать на постой. Идти медленно. Это почему-то повторили три раза. Про медленно. Признаться, я ничего не понимаю...
– Чего, опять? Они там о… охренели вконец? Чего на этот раз? Учебный приступ учебного сеновала? – рявкнул, вмиг наливаясь алым гневом боярин.
Сзади кто-то из сотенных устало и зло хохотнул. Григорий поёжился, опять вспомнив, кого ему напоминает название поместья. Скосился на небо, шагнул, спросил тихо:
– А как птица обернулась так быстро туда и сюда? И это вообще – точно воеводская птица?
Мастер зверей недоумённо пожала плечами. Боярин Зубов нахмурился, смял бороду в кулаке. Тоже вспомнил, откуда ему название знакомо. Спросил тихо:
– Думаешь?
– Уверен, что сейчас к нам в ватагу напросится один лазоревый, с васильками, кафтан. Пахом Витальевич, дорогой – придержи его? Я бы пока посмотрел, что это за Дуваново такое...
– Я с вами, Григорий, – сказала Варвара, быстро, торопясь, пока не перебили.
Мамонт Лихо загрёб её хоботом, одним движением, быстро закинул на горб. Повернулся, фыркнула и, не дожидаясь команд, затрусил к лесу.
Боярин кивнул Григорию, тот вскочил на Ласточку, поскакал вслед. Невидимой тенью – призрак Катерины не отставая, скользил рядом с ним. Звенел тонким голосом меж ушей...
«Гришь, что это за Дуваново такое?»
– А бог его знает, Кать. Чувства. Помнишь, варнака на реке искали? Варнака лазоревый кафтан забрал, да с листами чистосердечными, а в том чистосердечным – боярские имена. Трое... Двух не помню уже, а третий – как раз Дуванов. Судя по имени – поместье его, родовое. В любом случае...
«В любом случае, что-то тревожно мне», – голос прозвенел и умолк.
Глава 14
Чёрные птицы взлетели с белых, тонких берёз. Закричали, захлопали крыльями. Неширокая лесная дорога развернулась, нырнула за косогор. Нырнула вниз, потом вверх. Снова, хрипло – одинокая птица закричала в ветвях. Григорий поёжился вдруг. Достал из сумки-лядунки скрученный бумажный патрон. Вспомнил, что так и не выстрелил час назад, потянулся – убрать обратно.